Со стороны безводной пустыни снова задул сильный ветер, запорашивая очи прохожих песком. Отворачиваясь от встречного суховея, прикрывая очи, Скоморох и Молчун шли по Итильским улочкам, иногда незаметно проверяя, не следует ли кто за ними.

Что-то сегодня не так, брат Скоморох, - озабочено молвил Молчун, - гляди, всё торжище полно стражи конной и пешей, все будто ждут чего-то.

Да не только торжище, весь Жёлтый город будто улей. Не нравится мне эта суета, затылком опасность чую.

Погоди, - вдруг замер Молчун. - Что бы ты сделал на месте начальника тайной стражи, коли б твоя дружина собиралась в поход идти нежданно для ворога?

Перекрыл бы все выходы, и вперворядь для чужестранных купцов! - выпалил мгновенно быстрый на догадки Скоморох.

Они, не сговариваясь, поспешили к пристани.

Гляди, Скоморох, а вон и твой знакомец в лисьей шапке, - молвил охоронец, слегка толкнув сотоварища в бок.

Вижу, он знак сделал, чтоб я за ним пошёл, иди медленнее, я догоню.

Живо назад! - возвратившись, мрачно молвил Скоморох. - Хазарин речёт, кто-то порезал и ограбил их купцов. Нашли в спине одного из убитых нож новгородского купца, сейчас разгневанные итильцы идут резать новгородских, а заодно и всех купцов славянского вида, кто под руку попадётся, бежим!

Всё, купец, закончился твой торг, уходить надо! - крикнул Молчун, вбегая в лавку-мазанку, где в благодатной тени восседал среди товара его хозяин - ладожский торговец Зуй.

Ты чего… - оторопело вытаращил очи купец на неожиданную дерзость обычно неразговорчивого и послушного работника, - чего на меня, да ты… - от нахлынувшего возмущения и растерянности хозяин стал заикаться. Охоронец, не глядя на купца, сильными ударами ног расшвырял лежащие в углу тюки с товаром, что-то взял, что-то отбросил в сторону.

Айда на пристань! - проговорил Скоморох, на миг появившись в проёме открытой двери. - На подворье, где останавливаются купцы, уже началось. Ещё немного - и разъярённая толпа будет здесь, тебя не просто зарежут, как барана, а растопчут и разорвут на куски! - скороговоркой бросил он оторопевшему купцу.

Да как же, а товар… дак того… что же это… - растерянно забормотал Зуй.

Почто стал-то, болезный, - сострадательным тоном спросил Скоморох, - пенязи считаешь ты споро, да смекаешь туго. Тебе же словенской речью молвлено, что на твоих весах на одной чаше живот твой, а на другой товары и барыш. Только запомни, брат Зуй, что ещё никому не удавалось после кончины барыш свой с собою прихватить. Коли решил попробовать, так оставайся, - уже спокойно-безразличным тоном заключил быстрый на слово Скоморох.

Так вы, того… кто такие, откуда?…

Совсем худо у тебя с головушкой, купец. Охоронцы мы твои, настоящие охоронцы, смекаешь? Оттого и упреждаем, что ноги уносить надо. Ты как хочешь, а мы ждать тебя не станем, каждый живота своего владетель. А ты где был? Я думал, ты на месте! - напустился Скоморох на вбежавшего Ерошку.

Я только что был там! - затараторил взволнованно малец. - На возах привезли трупы хазарских купцов, сам градоначальник на площади сказал, что их убили и ограбили подлые новгородцы, и потому никому пощады не будет. «Смерть убийцам наших людей», - вот так он сказал, - закончил Ерошка, произнеся слова градоначальника на хазарском.

На пристани свидимся, коли успеешь! - И охранники с Ерошкой беззвучно исчезли.

Более, нежели сами речи, на купца возымели действие появившаяся вдруг у «работников» повелительность в голосе и кошачья мягкость в движениях.

Божедар, - громко позвал Зуй своего верного помощника, - всё самое ценное и нужное в ларь походный, уходим немедля на пристань. Да еды, какая есть, прихвати, не то опять одной рыбой, словно рыбоеды какие, питаться будем.

На пристани оказались не только они. Спешно отчаливали несколько лодий. Это были те словенские купцы, которые либо остановились не на общем купеческом дворе, а у своих знакомых, либо те, кто бывал в Итиле часто и уже имел здесь своё жилище. Было и двое таких, что, на своё счастье, задержались, и слух о начавшейся резне дошёл до них прежде, чем они успели вернуться к месту ночлега.

Их лодья отошла уже почти в темноте, и гребцы налегли на вёсла, правя против течения.

Даже на парусах и вёслах супротив течения медленно идём, - тревожно молвил Скоморох, - без коби ясно, что переймут нас…

Молчун только вздохнул.

А коли так, то никого в живых не оставят…

Оба, не сговариваясь, глянули на свернувшегося на тюке с товаром, который так и не успели выгрузить, Ерошку. Малец спал под мерный скрип уключин и покачивание ночных волн.

Добро бы вниз по течению в устье реки уйти, там островов немерено, можно хоть три лета хорониться, никто не найдёт, а нам как раз в верховья скорее надобно…

Давай соберём купцов, обговорим.

Через некоторое время тёмными тенями, свернув паруса, лодьи беззвучно скользнули вниз по течению Ра-реки. Только иногда, как большая рыбина, всплескивало кормило то одной, то другой лодьи. А вверх по течению продвигалась под парусом и двумя парами вёсел лишь небольшая лодчонка, что ещё недавно была привязана сзади лодьи купца Зуя.

Выходит, не зря я с тем хазарином из тайной стражи скоморошничал, жадного да глупого охоронца из себя ломал, упредил-таки, чтоб не сгинул его верный помощник в ночной резне, молодца! А ещё он мне встречу назначил в конце лета в верховьях Дона, и место точное указал.

Погоди, там купцы не ходят, так только…

Верно, брат Молчун, тот путь для большого войска хорош.

Значит, грек тебе не солгал, и правдивость тех речей нынче изведыватель хазарский подтвердил…

И я о том же, теперь нам уже точно ведомо, когда и как пойдёт хазарское воинство, - молвил Скоморох, и о том воеводу с князем борзо упредить надобно.

Всё сделано, как ты приказал, - склонился верный помощник перед начальником тайной стражи, - гнев и негодование народа вылилось сполна, многих урусов порезали, главное начать, а потом нашлось много желающих, толпа быстро звереет…

Меня это сейчас не интересует, - прервал его начальник тайной стражи, - самое главное, чтобы ни один подозрительный человек из славян, булгар и прочих язычников, слышишь, ни один, не ушёл на полуночь, ни вверх по Итилю, ни караванными тропами, за это ты отвечаешь собственной головой! - глядя прямо в очи своему помощнику, жёстко закончил главный изведыватель.

Но у меня нет столько людей, чтобы перекрыть все дороги и тропы! - почти в отчаянии взмолился помощник.

Великий каган-бек даёт нам итильцев, сколько будет нужно, наше дело не допустить, чтобы каган Ререх узнал раньше времени о том, что наше войско готовится к выступлению. И ещё, величайший из правителей каган-бек поручил нам исполнить его божественную мысль, как в предстоящем походе сделать беченегов нашими союзниками. Слушай внимательно, это зависит от нас с тобой…

Лодчонка, раздвигая камыши, пробиралась к берегу через тихую заводь, в которой то тут, то там плескалась рыба. Луна то высовывалась из-за облаков, чтобы глянуть на себя в тихой воде, то снова пряталась за свои лёгкие пологи.

Помнится, тут селение было недалече, когда мы в Итиль шли, - прошептал Скоморох, - там целый табун лошадей пасся.

Челнок зашуршал по мелководью и остановился. Прихватив лук со стрелами и котомку с сушёной рыбой, все трое неслышно покинули свое плавучее убежище. Пробежал камышовый кот, сверкнув в темноте зелёными огоньками глаз, появился и скрылся в зарослях выводок кабанов. Наконец вышли на твёрдую землю, прошли через заросли тальника и замерли: в воздухе чуялся запах дыма. Ещё немного - и впереди в небольшой лощинке узрели костёр, который был невидим с реки. Двое сидели у огня, подбрасывая хворост, дальше виднелось несколько спящих на войлоках воинов. Обменялись знаками, и Скоморох растворился в темноте, а Молчун с отроком затаились в кустах.

Нас стерегут, вдоль всего берега посты, причём не хазары, а хорезмийцы, их зазря не пошлют, знать, ценная мы для них добыча, - тихо молвил, воротясь, Скоморох. - Может, назад, к реке, ночь идём, день в камышах сидим?

Нет, Скоморох, им добре ведомо, что славяне реки любят, там нас и будут искать. В степь надо уходить, пока росы нет, прямо через посты. Будем просачиваться.

Как просачиваться, мы же не вода? - шепотом удивился малец.

Ползком, мимо тех, что спят, стражников тут нет, кроме тех двоих у костра, кто же полезет через лагерь…

Они осторожно поползли поближе к костру, где не было чутких коней, а трава более всего примята ногами воинов. Медленно и осторожно, накинув свои чёрные бараньи шкуры, ползли мимо спящих воинов, почти не напрягая тел. Вдруг один из сидевших у костра воинов встал и пошёл прямо в их сторону. Все трое замерли, вжимаясь в траву. Вот хорезмиец совсем близко. Метательный нож Молчуна притаился в руке, ещё шаг, и воин с хрипом рухнет наземь… Но хорезмиец не делает этого шага, он наклоняется и теребит за плечо другого спящего.

Твоя очередь, - говорит он и тут же ложится на место пробудившегося. Сменщик сонно озирается, потягивается и, видно, соображает, куда отойти по нужде. Помедлив и широко зевнув, воин осторожно, чтобы не наступить на спящих сотоварищей, идёт туда, откуда только что приползли изведыватели. Едва выждав ещё немного, русы начали ползти, как один дюжий воин вдруг перевернулся на спину и забормотал что-то. Ерошка вздрогнул и замер, а Скоморох едва не накинул на шею хорезмийца сыромятный ремешок. Но здоровяк, повозившись, побормотав и подвигав нервно ногами, заснул ещё крепче. Спящие хорезмийцы остались позади, но изведыватели всё ползли, подобно змеям. И не зря: за оцеплением оказались конные посты, которые неторопливо проезжали туда и сюда по полю вокруг пешего кола охраны. Некоторые стояли на месте, чутко вслушиваясь в привычные звуки ночи, не возмутит ли животных или птиц чьё-то присутствие. Изведыватели подождали, затаившись, пока мимо проехали двое воинов, и тут же поползли в степь, обдирая руки о жёсткие стебли и колючки.

Всё, - молвил устало Молчун, - теперь можем встать и идти.

Коли не разучились, - хихикнул Скоморох. - Как, малец, жив? Вот такая она, жизнь изведывательская, то плаваешь, как рыба, то ползаешь, что твоя ящерица. Теперь бы коней добыть. Пока хорезмийцы с хазарами наш чёлн сыщут, пока ближайшие камыши обшарят, мы уже далеко будем.

Перед самым рассветом наткнулись на табун лошадей. То ли задремали пастухи, то ли отлучились на время, но ни их, ни пастушьих собак не было слышно.

Дядька Молчун, - шепнул Ерошка, - дозволь мне к табуну ближе подойти, я любого коня «уговорю», и он слушаться станет, меня дядя Ильгиз научил, он любого мог взять без аркана, только словом.

А что, пусть попробует, - согласился Скоморох, - а мы на страже будем.

Взяв уздечки, малец ступил в темноту и исчез. Время тянулось медленно, вот уже стало чуть заметно сереть, ещё совсем немного, и начнёт светать. Два взнузданных коня, с Ерошкой посредине, появились из темноты почти без звука, как предрассветные призраки.

Вот, - сияя радостью, прошептал маленький изведыватель, - а вы мне не верили, только сёдел нет.

Ничего, брат, - не менее радостно молвил Скоморох, - скакать без седла для славян дело привычное, давай впереди меня садись, вместе мы как один Молчун весим. - Они подхватили свои заплечные мешки, вскочили на коней и двинулись вверх по реке.

Но скачка их была недолгой. Едва взошло солнце, сзади послышался быстро приближающийся стук копыт: по их следу мчались шестеро легконогих всадников. Две просвистевшие рядом стрелы подтвердили решительное намерение преследователей.

Давай туда, - махнул Молчун в сторону небольшого холма, на котором лежала груда камней - остатки разрушенного могильника.

Правь конём, Ерошка, а я им охоту близкого знакомства отобью! - молвил быстрый изведыватель, передавая повод мальцу и снимая со спины лук. Когда один из шести всадников дёрнулся в седле и откинулся назад, замедляя ход коня, потому что плечо ему пронзила стрела Скомороха, а лошадь другого из преследователей рухнула на полном скаку, подминая под себя наездника, преследователи поотстали, понимая, что к беглецам с таким дальнобойным луком не стоит приближаться столь близко. Изведыватели меж тем вихрем взлетели на возвышенность и… всё поняли. Те шестеро были просто загонщиками, а впереди у реки, куда они стремились, уже смыкались, охватывая большое коло с двух сторон, несколько сот воинов.

Это печенеги! - воскликнул всезнающий Еркинбей.

Нам не уйти, - крикнул Скоморох, - мальца схоронить надо, река недалече, как всё уляжется, сам до Булгара доберётся, как учили!

Верно, давай, Ерошка, вишь меж камнями старая волчья нора, а мы печенегов отводить будем! - Он, гарцуя, прикрыл своим конём соратника, а малец вмиг соскользнул по потному боку коня и ужом юркнул в нору меж камнями, рискуя быть тут же укушенным потревоженной змеёй или скорпионом. Изведыватели же ринулись с высотки вниз, туда, где реже всего было кольцо печенегов.

Они понеслись по степи, теперь в обратном направлении, но справа и слева к ним мчались, сужая коло, всё новые степные воины.

Давай, брат Молчун, сойдёмся врукопашную с печенегами, а то стрелами они нас с коней посбивают, - крикнул сквозь свист ветра в ушах от бешеной скачки Скоморох.

Вряд ли, они же видят, что нас всего двое, возьмут, но размяться точно успеем!

Они врезались в самую гущу крепких воинов и отчаянно начали рукопашную схватку.

Ты, что ли, Сила? - услышал сзади работник, когда укладывал на воз тюки со шкурами. Оглянувшись, узрел худощавого черноволосого отрока с не по-детски внимательными очами. Судя по рваной засаленной одёжке и тощему телу, путь мальца был дальним и нелёгким.

Ну я, а чего надобно?

Мне дядька Айер нужен, я от Молчуна и Скомороха, только меня ищут стражники.

Давай меж тюками схоронись, а я тебя сверху прикрою.

Малец ящеркой ловко юркнул меж мягкой рухляди, а Сила заботливо подправил поклажу, незаметно поглядывая по сторонам. Могучий богатырь обладал не только удивительной силой, но и тонким чутьём к людским душам, он тотчас проникся доверием к незнакомому отроку.

Так что со Скоморохом и Молчуном? - тревожно спросил старый изведыватель, садясь за стол напротив мальца, который старательно уплетал съестное.

В Итиле собрались резать купцов новгородских, мы упредили их и ушли. В заводи на Ра-реке нас обложили, но нам удалось проскользнуть мимо хорезмийцев.

Хорезмийцы отчаянные воины, добре в конном строю рубятся, да чуткости той, что у хазар, в ночной степи не имеют, повезло вам, - заметил Айер.

Той же ночью на табун лошадей наткнулись, я двух лошадей увёл, и степью без сёдел мы поскакали к полуночи, почти до большого изгиба реки дошли, да печенеги нас окружили. Повелели Молчун со Скоморохом мне в волчьей норе меж камнями схорониться, а сами во весь опор понеслись, чтобы печенегов от меня отвести. Слышал я, как к холму подъехали несколько печенегов, поглядели, не спешиваясь, и ускакали. А как стемнело, отправился я к реке, по звёздам, меня дядька Скоморох добре научил дорогу держать. А дядька Молчун так мне молвил: «Запомни крепко, Ероха, коли с нами что случится, ты хоть ползком, хоть на крыльях, должен попасть в свой родной град Булгар. Там, у мечети, найдёшь дом купца Аурайя, это по - булгарски, а вообще-то Айер его зовут, и на словах скажешь тому купцу так… А что с ними сталось, неведомо…» - отрок перестал жевать и опустил голову, потому что много раз слышал от верных своих друзей-воспитателей, что настоящий изведыватель плачет только когда для дела потребно.

Ты добрался до реки?

Да, схоронился в камышах, а после к каравану пристал, что в Булгар шёл. Рассказал, что разбойники напали на наш караван и погубили моего отца, а в Булгаре живёт мой дядя, тоже купец, и мне непременно надо к нему. Меня накормили и всё было добре, но когда пришли, на пристани меня узнал купец из Итиля. Он решил, что я сбежал от хозяина и закричал охоронцам, чтоб схватили беглого раба. Один даже успел поймать меня за одежду, но я полоснул его по руке метательным ножом, да нескладно получилось, клинок потерял. Потом сиганул с мостков и под водою заплыл под соседний причал, там и сидел, пока все не успокоились, решили, что утонул. Клинка жаль, ведь это дядьки Молчуна подарок, - вздохнул малец.

Не кручинься, брат, в Новгородчине наши мастера такие клинки сварганят, куда там хазарским! - в задумчивости молвил старый изведыватель, подходя к мальцу и поглаживая его лохматую, давно не чёсаную главу. «Настоящий Ероха, - подумал Айер, - точно его мать-то назвала». - Отправитесь вы с Силой с караваном булгарских купцов, весть у тебя важная для князя и воеводы, а с богатырём нашим будет надёжно. Для всех вы работники мои, за мехами отправлены, а пока помыться, переодеться да отдохнуть… - Не успел Айер договорить, как вошёл взволнованный Сила.

Там стражники за тобою, Айер, пришли, рекут, сам градоначальник тебя видеть желает. Я дверь им пока не отворяю, мол, занемог хозяин, отдыхает, нет, упёрлись, как ослы хорезмские.

Уходите с мальцом, быстро, - молвил Айер, - вам в Ростов - град с особой вестью попасть надобно.

Нет, Айер, - упрямо возразил Сила, - я шибко приметен, далеко не уйду, а вот задержать да на себя отвлечь тех стражников смогу. Уходи ты с мальцом! - вдруг решительно воскликнул всегда покорный Сила и быстро вышел из горницы. У входа послышался его весёлый и беззаботный говор, а потом что-то сильно стукнуло, громко треснуло, и кто-то закричал. Айер схватил мальца за руку и быстро повлёк его в глубь дома. По пути он сбросил одежду, подхватил в кладовой ветхий халат, стоптанные ичиги, а на голову напялил грязный тюрбан. Он открыл толстую деревянную ляду в подпол, спустил туда мальца, а потом влез сам. Едва оказавшись в подполе, изо всех сил потянул вервь, продетую в щель между толстыми досками, и на вход с шумом обрушился ряд полок, завалив весь пол небольшой кладовой.

Проползли на четвереньках в полной темноте и осторожно поднялись по деревянным перекладинам. Оказались внутри ветхой полуразрушенной постройки, видимо, когда-то бывшей овчарней или коровником. Вышли на пустынную улицу и побрели, грязные и жалкие, слепой старик и оборванный худой отрок с нечёсаными волосами. Мимо пронеслись, едва не сбив их, конные стражники.

На пристань, кажется, поскакали, - тихо промолвил поводырь по-славянски.

Реки только булгарской речью, я дедушка Муса, ты снова Еркинбей, они перекрывают пристань, значит, нам туда нельзя.

Я знаю, куда нам идти, - прошептал Еркин, - только ведь надо подождать Силу.

Нет, брат, богатыря нашего мы вряд ли дождёмся, - сжав плечо поводыря, тихо и печально промолвил старик. - Если он жив, то биться станет до последнего, чтоб нам дать время уйти.

Они сторожко побрели тёмными извилистыми улочками вниз, в сторону от сходящихся у града рек Идель и Кара-Идель. Наконец становились у ветхого домишки с прилепившейся к нему пристройкой из жердей, обмазанной глиной и коровьим навозом. Старое это жилище находилось почти на самой окраине. Путники немного постояли в тени раскидистой сосны и осторожно вошли в запущенный двор с полуразрушенной ветхой изгородью. Еркин мягко, как учили изведыватели, проскользнул на невысокое крыльцо, ступая по краям ступеней, чтобы не скрипели.

Дядя Ильгиз, - позвал он, - дядя Ильгиз!

Айер сунул руку за полу халата, нащупав нож на верёвочной петле. Наконец раздались шаркающие шаги и кашель.

Это я, Еркинбей, - как можно тише промолвил отрок.

Еркинбей, мальчик, откуда? Ты же… - Старик обнял отрока и, роняя слёзы, что-то не то шептал про себя, не то причитал.

Я не один, дядя Ильгиз, - прервал невнятный шепот старика малец, - нам нужна твоя помощь.

Заходите, скорее!

Как я счастлив, мальчик, что вижу тебя живым и на свободе, слава великому Тенгри! - наливая козье молоко в выщербленные глиняные пиалы, суетился старик. - Когда твоего отца и мать убили, а самого отдали в рабство, я чуть не умер от горя, я ведь знаю, что не зря отец дал тебе имя Еркин, что значит «свободный», «вольный». Ты никогда не сможешь жить в неволе. Я завёл коз и овец и стал копить деньги, чтобы выкупить тебя из рабства, но вскоре узнал, что тебя увезли в Идель.

А я почти каждый день вспоминал тебя, дядя Ильгиз, как ты учил меня ездить на лошади.

Я старался научить тебя любить и понимать это красивое животное, мой мальчик.

Нам нужно незаметно выйти из города, почтенный Ильгиз, - прервал говорливого старика Айер, прихлёбывая молоко и отламывая кусочек пресной лепёшки.

Ты мусульманин, чужестранец? - косо взглянул на тюрбан изведывателя старик.

Точно такой же, как и ты, брат Ильгиз, - подмигнул незнакомец, - особенно тогда, когда поминаешь Великого Тенгри.

Этот человек спас мне жизнь, дядя Ильгиз.

Старик задумался.

Когда сегодня я гнал своё небольшое стадо домой, ко мне подъезжали стражники и спрашивали, не встречал ли я кого из чужеземцев. Особенно их интересовал какой-то пожилой купец из урусов.

Они искали только купца или… - изведыватель на миг запнулся, - мальчика и батыра с голубыми очами? - спросил Айер.

Ни про мальчика, ни про батыра они не спрашивали, похоже, им нужен только купец.

Послушай, хозяин, мы с тобой почти одного роста, давай поменяемся одеждой.

Старик усмехнулся.

Зачем тебе моя рвань? Я найду для гостя что-нибудь получше. - Ильгиз встал.

Почтенный Ильгиз, мне нужна как раз эта одежда.

Сила, прикидываясь верным слугой своего господина, не отворял ворота. Вначале он говорил, что купец отдыхает, потом, что никак не может его разбудить. Но длилось сие недолго, и часть стражников, к коим подоспела подмога, полезла через дувал, а вторая стала ломиться в ворота, выбивая их чем-то тяжёлым. Сила рычал, как медведь, на которого навалились собаки, и раскидывал стражников, перебрасывая некоторых обратно через дувал. Стрелки в горячке схватки несколько раз натягивали свои луки, но всякий раз грозный окрик сотника заставлял опустить оружие.

Батыра взять живым! Быстрее арканы и сети сюда! - повелел он разгорячённым воинам. - Такой удивительный батыр много денег стоит, очень много! - говорил сам себе сотник, с горящими очами наблюдая необычную схватку. Но Сила вовремя заметил опасность. Раскидав пятерых дюжих воинов, он рванулся внутрь дома. Стражники радостно закричали и бросились вслед за батыром. Сила стал спиной к столбу, на который опирались перекладины большого полукруглого помещения, и в разорванной рубахе продолжал, будто снопы на гумне, укладывать своих противников. Когда же их скопилось много, и они с верёвками, сетками и арканами окружили Силу плотным кольцом, он совершил неожиданное: двумя руками ухватившись за толстый столб, одним движением вырвал его…

Мало кто из стражников успел выскочить в открытую дверь. Грохот, треск, туча рыжей пыли, и потолок рухнул вместе с крышей и всем скарбом, что скопился за многие лета под крышей, придавив с десяток стражников.

Когда градоначальнику сообщили, что воины тайной стражи так и не смогли взять ни старого купца Аурайя, ни его замечательного помощника, он злорадно усмехнулся.

Так этим гордецам и выскочкам из тайной стражи и надо, а то несут себя выше градоначальника. Видите ли, они подчиняются самому хану!

Сотник тайной стражи просит дать людей, чтобы поскорей разобрать завал, там ведь половину их воинов придавило, может, кто ещё жив… хотя вряд ли, - с сомнением покачал головой начальник городской стражи, - а у меня лишних людей нет.

Собери всех бродяг и должников, чтобы до захода солнца всё было разобрано, а погибшие, как положено по новой вере, преданы земле, кстати, извести об этом муллу, - распорядился градоначальник.

Встревоженная, быстрой походкой, от которой птичьими крыльями разлетались полы её расшитой накидки, Лайпи вошла в покои мужа.

Дорогой, по городу идёт слух, что стража убила батыра Силу, это правда? Зачем ты приказал это сделать?

Я тут ни при чём, это тайная стража. Они решили, что купец Аурайя вражеский лазутчик и хотели взять его, но ничего не получилось. Батыр отбивался от них, а потом разрушил дом и все, в том числе и большинство этих идиотов из тайной стражи, погибли под обломками жилища. Теперь их сотник требует от меня людей, чтобы разобрать завал.

Женщина заметалась по помещению будто вольное животное по клетке. Она заламывала руки, словно пыталась что-то сказать.

Успокойся, Лайпи, мне тоже жаль этого батыра, он мне здорово помогал, когда приезжали большие люди и их нужно было развлечь и удивить. Да и не верю я, что почтенный купец Аурайя лазутчик, скорее на него наговорили те купцы, что давно здесь торгуют мехами.

А что, тайная стража верит всем доносам подряд? - возмутилась жена градоначальника.

Верят? Да они набрасываются на такие доносы, как собаки на кости, чтобы показать своё радение о безопасности хана и государства. - Градоначальник задумчиво прищурил очи, глядя куда-то перед собой. - Представляю, как этот урус раскидывал стражников, я бы многое дал за то, чтобы увидеть эту схватку! Но что поделаешь…

Господин! - возник на пороге слуга. - Там посыльный от начальника городской стражи.

Что случилось? - вышел к нему градоначальник.

Господин, - доложил посыльный, - всё сделано, раскопали тринадцать тел и… одного живого.

Да тот самый Урус-батыр, помяло его, но живой, настоящий батыр, господин.

Тело купца Аурайя нашли?

Сказать трудно, у многих изуродованы лица, но, по-моему, купца среди них нет.

Впрочем, это уже не наше дело, пусть этим занимается тайная стража. Они забрали батыра?

Нет, господин, они говорят, что преступника нужно пока отвезти в нашу тюрьму.

Он в сознании?

Нет, господин.

Хорошо, везите в тюрьму, и всё равно свяжите самыми крепкими верёвками, на всякий случай, - велел градоначальник. - Да ухаживайте за ним хорошо, я пришлю лекаря. Раз он преступник, значит, быть ему рабом, а такой раб, как Урус - батыр, очень дорого стоит! Слышала, Лайпи, - повернулся он к затаившей дыхание жене, - хорошая новость, урусский батыр жив! Я велел послать к нему лучшего лекаря.

Это действительно великий батыр, - тихо молвила жена и, прильнув к мужу, зажурчала томным просительным голосом: - Помнишь его рассказ, что необычайную силу ему дала земля, видимо, это так и есть. Она ему дала силу, она же его сохранила! А можно на него взглянуть?

Не стоит, Лайпи, пусть утихнет весь этот шум, да и не по чину тебе посещать тюрьму ради преступника.

Хорошо, можно тогда я пошлю свою служанку с фруктами и мясом, батыру нужно хорошо питаться. Теперь он невольник, и его можно будет купить, ты выкупишь его, Аслан? - глядя на мужа сияющими очами, ластилась, как кошка, жена.

Посмотрим, - обронил муж, - его ещё нужно привести в чувство, допросить и определить меру наказания. Не хотелось бы отдавать его тайной страже. Не будем спешить, на всё воля Аллаха! А насчёт твоей служанки я распоряжусь, пусть помогает ухаживать за больным, в наших интересах поскорее поставить его на ноги.

Сила то проваливался в беспамятство, то снова возвращался в сознание. Когда его очи в очередной раз открылись, то он вначале подумал, что снова грезит. Пред ним совсем близко лучистые очи светились любовью и жалостью. А он глядел на милый лик и очень боялся, что тот вдруг исчезнет. Забота именитого в Булгаре лекаря, крепкое тело богатыря, а может, более всего любовь, что невидимой мощной силой полыхала меж ним и служанкой жены градоначальника, творили чудеса, и Сила быстро креп. К нему часто наведывался сотник из тайной стражи. Всякий раз он собирался подробно выспросить о купце, у которого Сила работал помощником, но уходил ни с чем. Так было и сегодня.

Понимаешь, сотник, после того, как человек был заживо погребён, он как бы умер. Тело его ожило, но разум, а с ним и возможность говорить, пока к нему не вернулись, - пояснял лекарь. - Скорее всего, он ничего не помнит и не понимает.

А когда он сможет говорить? - спросил изведыватель.

Может быть, и никогда, - ответил, пожав плечами, лекарь, - этого никто не знает, кроме самих богов… - тут лекарь слегка поперхнулся. - Я хотел сказать, никто кроме самого Аллаха, да, именно это я и хотел сказать.

Сотник задумался: с одной стороны, урус жив, но с другой - никаких сведений от него получить нельзя.

А может, он притворяется? - предположил досужий изведыватель.

Понимаешь, уважаемый сотник благословенной тайной стражи, к нему не вернулось даже чувство боли, вот, посмотри сам. - Лекарь взял одну из тонких игл, что применялись им в лечении больных путём укалывания в определённые точки, и медленно погрузил её в руку богатыря, но тот даже не вздрогнул. - Вот видишь, почтенный, он ничего не чувствует.

Постой, давай я сам попробую, - проговорил сотник, но не стал брать у лекаря иглу, а, протянув руку к небольшой масляной лампе на столе, поднёс её к руке лежащего батыра чуть ниже локтя. Затрещали волосы, скручиваясь от огня, запахло палёной плотью. Снова ничего не отразилось на лике уруса, зато послышался стон, а потом шум упавшего тела. Доктор и сотник оглянулись и увидели, что служанка, помогавшая лекарю, лежит на каменном полу без чувств.

Ладно, лекарь, я тебе верю, собственно, для нас пока ничего не изменилось от того, что он остался жив, для Тайной службы он мёртв. Если вдруг случится, что к нему вернётся память и речь, ты должен сразу сообщить мне, понял?

О да, почтеннейший, как же иначе, все мы должны помогать тем, кто стоит на страже нашего покоя, - подобострастно заверил лекарь, вставая и подходя к лежащей помощнице, чтобы привести её в чувство. Пока он возился с девицей, сотник ушёл. - Теперь, я думаю, он придёт не скоро, Серпике, - молвил лекарь пришедшей в себя служанке. - Твой урус молодец, я ведь видел, что ему больно, но он вытерпел, не показал этого костолому, иначе было бы худо. Ну, вот и мне пора идти, вручаю тебе нашего батыра. Я давно изучаю людей и их болезни, потому вижу, что для него гораздо важнее, чтобы рядом была ты, а не я. - Выйдя из каменного мрачного строения и довольно щурясь на яркое солнце, лекарь пробормотал про себя: «Мне градоначальник платит за то, чтобы я скорее поставил больного на ноги, а уж какое средство применять - иглы, снадобья или любовь, это уже моё дело».

Мой чудесный батыр, - тихо шептала Серпике, осторожно поглаживая исцарапанный лик больного, - моя хозяйка, госпожа Лайпи, уговаривает своего мужа выкупить тебя. Ты ей очень нравишься, она мечтает заиметь себе такого раба, - очи девушки налились слезами и болью. Раненый едва заметно покачал головой. - Ничего не говори, я понимаю, что ты хочешь сказать. Сама не ведаю как, но понимаю, милый. - С этими словами девица прижалась к широкой груди богатыря и замерла от мгновения счастья. - Я знаю, ты вольный, как дикий степной скакун, и под седлом ходить не будешь, скорее умрёшь. Я булгарка, но булгары тоже разные, потому что разных предков потомки. Те, которых теперь называют чёрными хазарами, подчинились хазарам и стали вроде их цепных псов. Другие ушли на Дунай и теперь свою страну имеют, смешавшись со славянами. А мои предки ушли с Азова на Идель и Кара-Идель, и хотя мы платим дань хазарам, но веры и порядков своих держимся. Зовёмся мы сувары, а потому наш главный город тоже носит имя Сувар. Мы никогда не были кочевниками, издревле растили злаки, разводили скот, пчёл, занимались всяким ремеслом и торговлей. И веру чужую магометанскую не приняли, Великого Тенгри нашего не продали за посулы арабов, хотя булгары на восходе и на полудне уже омусульманились…

Суварушка ты моя, Серпик милый! - то ли прошептали в ответ уста раненого батыра, то ли прозвучало в сознании девушки, и от тех слов покатилась по всему существу её блаженная волна счастья, голова закружилась так, что казалось, она куда-то падает, но это падение было сладостным.

Спустя некоторое время Сила смог говорить, а потом и вставать. Пошатываясь, он ходил по своей каменной темнице. Это время было самым счастливым для влюблённых. Богатырь попросил принести ему тайно кусок железного прута, чтобы тихонько, когда не видит стража, быстрее восстанавливать свою силу.

Как же ты в служанки попала к градоначальнице, Серпик? - спрашивал батыр, мешая в речи словенские и булгарские слова и глядя в тёмные, чуть раскосые очи девушки. Так он по-своему произносил имя Серпике. А булгарка на свой лад называла Силу созвучным Силмук, и тоже говорила на смеси словенского, булгарского и тюркского. Только для влюблённых не важен язык слов, они разумеют язык сердца, а он един для всех народов и в переводе не нуждается.

У нас земля была, Силмук, и жили мы хорошо, но однажды в конце зимы, когда отец вёз зерно на торжище, кони его провалились под лёд, а он все старался их вызволить, так и утонул вместе с лошадьми. Мать осталась одна с нами шестерыми. Дело без отца пошло всё хуже, часть земли продали, а потом и вовсе пришлось мне в служанки к дальней родственнице пойти, чтобы помочь матери и младшим братьям и сёстрам. Вот так и оказалась я в доме градоначальника. Раньше было непривычно и до того тоскливо после трудной, но вольной жизни, зато теперь я самая счастливая, потому что с тобой встретилась…

Но вскоре Серпике пришла весьма встревоженная.

Силмук, там уже закончили подземелье, предназначенное для тебя, сегодня повесили крепчайшую дубовую дверь, окованную медными листами, и установили наружный затвор. Значит, завтра-послезавтра тебя повезут в дом градоначальника. Лекарь убедил тайную стражу, что память и речь к тебе никогда не вернутся, а потому изведывателям ты не нужен, градоначальник выкупил тебя за малые деньги, - прошептала Серпике, подавая принесённую для батыра еду. - Запрут тебя в крепком подземелье, а что будет дальше, я боюсь и думать…

Серпик, нельзя мне в подземелье градоначальника, скоро битва… ну, в общем, нельзя, Суварушка моя, никак нельзя. Надо что-то придумать.

Всё понимаю, милый, я попробую помочь тебе, нам… ведь я теперь без тебя жить не смогу. До завтра! Мне надо ещё сегодня во много мест поспеть. - И девица тут же выскользнула из темницы.

Ну, что там наш батыр? - неожиданно прозвучал сзади задумавшейся служанки голос госпожи, заставивший Серпике вздрогнуть.

Он ещё не совсем здоров, ходит с трудом, и… - быстро заговорила смутившаяся служанка, не поднимая очей на хозяйку.

А ну, гляди мне в очи, - с подозрением проговорила Лайпи, поднимая за подбородок лик Серпике и вглядываясь в её глаза так, как будто хотела добраться до самого дна двух тёмных очарованных омутов. Говорят, что женщина видит сердцем, кто знает, может, и так, а может, влюблённые очи девицы, ещё миг тому назад в мыслях беседовавшей с любимым, не успели принять привычное непроницаемое выражение и выдали себя лучащимся блеском…

Ах, ты… - начала было госпожа, но потом пресекла себя. - С завтрашнего дня будешь помогать ухаживать за моими лошадьми, у тебя в этом большой опыт, как я помню, теперь твоё место на конюшне, красавица! - с перекошенным ненавистью ликом молвила госпожа и, круто развернувшись, быстрым шагом ушла в свои покои.

Всё кипело внутри возмущённой и по-женски задетой Лайпи. «Как же я проглядела? Сама отправила к батыру смазливую служанку. Ну, ничего, Серпике, ты больше никогда не будешь рядом с ним. Я по-родственному вытащила тебя из беды, в которой оказалась твоя семья, а ты меня так отблагодарила… на конюшню, негодница!» - госпожа не могла успокоиться от потрясения и буйно расцветавшего внутри чувства ревности.

Вначале Серпике не могла прийти в себя от столь неожиданного поворота судьбы, который мог порушить все уготовленные планы. Забившись в угол сарая, она горько рыдала. Но, выплакавшись и немного успокоившись, вдруг подумала, что, может быть, сам Великий Тенгри направляет всё так, как будет лучше для любимого. Она встала и, пройдя по покоям уже спящего большого дома градоначальника, собрала небольшую дорожную суму, пошла в конюшню и спрятала её в сено около любимого коня госпожи.

В своей каменной клетке Сила находился без цепей, потому что внешне он был ещё слаб, даже двигался с трудом, был тих и смирен. Но на следующее утро в темницу вместо Серпике с корзинкой еды вошли стражники и связали батыру руки за спиной крепчайшими волосяными верьвями, а ноги меж собою сковали железной цепью так, чтобы пленник мог идти, но медленно, небольшими шагами. Немой пленник отнёсся ко всему совершенно спокойно, даже безразлично. Его расслабленное спокойствие как-то передалось и стражникам. Без суеты, не торопясь, делали они свою работу. Большой воз, каким на торжище возят всякий товар, уже стоял во дворе тюрьмы, когда туда вывели Силу.

Садись, батыр, поедешь в другое жильё, - с некоторым сожалением рёк начальник тюрьмы - коротконогий, с широким бритым затылком, которому очень нравился безмолвный и покладистый «жилец» его своеобразного «постоялого двора». - Здесь ты был хорошим узником, веди себя так же на новом месте. - Рус улёгся на брошеное на дно воза сено и затих, прикрыв голубые очи. Шестеро конных охранников градоначальника, по трое с каждой стороны, сопровождали воз.

И зачем батыра в цепи заковали, ведь он ещё слаб, да и куда он, беспамятный, скроется в чужом городе? - спросил один из стражников.

Так распорядился сам градоначальник, а нам какое дело, сказали везти, мы и везём, - недовольно ответил длинноусый плотный десятник. Они неспешно миновали уже большую часть пути, когда на коне самой госпожи Лайпи к ним подскакала её верная служанка Серпике.

Мавляд, господин и госпожа хотят, чтобы Урус-батыр предстал в их доме в крепчайших цепях, а не в этих старых ржавых цепочках и верёвках, которые надел на него скаредный начальник тюрьмы. Вон там уже всё готово, кузнец ждёт, - она указала камчой на стоящую чуть в стороне под сенью раскидистого дерева кузницу.

А почему господин не послал с повелением кого-то из стражников, чего это я должен слушать приказы девчонки? - стал ворчать и так недовольный своей участью десятник.

Мавляд, - окликнул его пожилой воин и, подъехав вплотную к старшему охраны, тихо проговорил: - Видишь, на чьей лошади примчалась эта девица, зачем тебе неприятности с госпожой, ты же лучше меня знаешь, какой у неё язык и что она потом наговорит своему мужу. Лучше молчи и делай, как велят.

Ладно, поворачиваем, - с плохо скрываемой досадой махнул рукой Мавляд. Воз подъехал к кузнице, воины спешились.

Вставай, батыр, будешь менять свои украшения на более дорогие, - хихикнул пожилой стражник. Но батыр не шевелился, очи его оставались закрытыми, дыхания не было слышно.

Пожилой стражник потряс пленника за плечо, но ничего не изменилось.

Что с ним, неужто помер?

Да не может быть, просто растрясло на этом возу. Надо побрызгать водой. - Кто-то побежал к кузнецу за водой, но и тёплая вода, политая на чело пленника, ничего не изменила.

Мавляд, пошли кого-нибудь срочно за лекарем, - встревоженно заговорила служанка, - если с батыром что-нибудь случится, госпожа меня убьёт, - заплакала она.

Вот ты и скачи за лекарем, - рассерженно огрызнулся вконец раздосадованный неожиданным поворотом дела стражник, подумав про себя, что со служанки какой спрос, а вот с него, десятника, как старшего охранника, спросят, отчего и как вдруг умер пленник, за которого уже и деньги заплачены.

Да я не знаю, где он живёт! - Серпике разрыдалась не на шутку, схватившись руками за небритые щёки Урус-батыра, моля его проснуться и заливаясь слезами.

Вот началось, только женских слёз мне и не хватало, кто знает, где живёт лекарь, что лечил уруса?

Я знаю, - ответил пожилой воин и вскочил в седло.

Перенесите его в тень, - предложил вышедший кузнец, пока я буду снимать цепь, потому что в кузнице очень жарко.

Когда воины с трудом перетащили тяжёлое тело, кузнец и его подмастерье, чернявый худой подросток лет пятнадцати, быстро и сноровисто сняли оковы с ног бесчувственного батыра.

Пошли, поглядишь на цепи, какие лучше надеть, - позвал кузнец десятника.

Похоже, никакие цепи уже не нужны, - расстроенно махнул рукой стражник, потом рассерженно сплюнул и нехотя двинулся за кузнецом.

Едва очи воина привыкли к сумраку душной кузницы, как сквозь шумные вздохи мехов, гул пламени в горне, где раскалялся кусок железа и звонкие удары небольшого молота по наковальне, у которой старательно орудовал худой подмастерье, донеслись какие-то возгласы, а потом лошадиное ржание и храп.

Десятник прислушался к странным звукам и бросился к двери, но в этот миг что-то громко затрещало и рухнуло на стену кузницы. Дверь не поддавалась, как будто кто-то большой и сильный привалился к ней могучей спиной.

Эй, что вы там делаете? Немедленно откройте дверь! - прокричал, холодея от мгновенной догадки, стражник. - Помоги! - обернулся он к кузнецу. Но и вдвоём открыть дверь не удалось, как ни бился всем своим крепким телом в старую дверь потерявший самообладание Мавляд и помогавший ему изо всех сил мастер.

Окно, давай попробуй в окно! - крикнул кузнец. Оконце было узким и низким, стражнику пришлось дрожащими от волнения руками стащить с потного тела одежду. Почти голый, он наконец выбрался наружу из чрева жаркой кузницы на свежий воздух и замер от изумления, на миг лишившись дара речи. Четверо его воинов, будто сноп в поле, были связаны вместе толстой волосяной верёвкой, а дверь кузницы была привалена перевёрнутым возом. Ни Урус-батыра, ни служанки нигде не было видно. Пропали и кони, все до одного. Мавляд обессиленно опустился на перевёрнутый воз и обхватил голову руками.

Вот это да! - восхищённо присвистнул появившийся рядом кузнец, который тоже выбрался через окно. - Истинно тут могучий батыр поработал! - Потом лик его стал озабоченным. - Ай-яй-яй! Что же теперь делать, уважаемый Мавляд? Похоже, у нас, вернее, у вас, большие неприятности.

Как всегда, днём полуденные городские ворота были открыты. Людей было не много в такой час, и стражники, лениво переругиваясь меж собой, изредка смотрели, кто въезжает или выезжает из города. Молодая хорошо одетая девица на породистом коне и крепкий воин в дорогом плаще рысью приближались к воротам, держа каждый на поводу запасного коня.

Стой, кто такие и куда? - по привычке проговорил заученные слова один из двух стражников, преграждая проезд молодой паре. Но тут же он узнал служанку самой госпожи Лайпи, да и лик обросшего густой русой бородой молодого мужа тоже показался знакомым. На могучем воине красовался плащ господина градоначальника.

Ты что, Салават, не узнал меня? - сдвинула сурово тёмные брови Серпике. - Не видишь разве, что мы едем по очень важному и срочному делу, или ты думаешь, что госпожа дала мне своего лучшего коня, чтобы я просто покаталась вокруг града? Дай дорогу! - повелительно крикнула посланница госпожи.

А-а, пропусти, Салават, ты разве не знаешь, у этих суварок язык столь острый, что они им полотно режут, - расхохотался старший страж ворот, видя какой гневный и нетерпеливый взгляд метнула в его сторону разгорячённая скачкой девица.

Едва молодые люди успели скрыться за поворотом дороги, как с той стороны града, откуда они недавно прискакали, послышался стук конских копыт, шум и громкие возгласы. Около полусотни воинов летели во весь опор, разгоняя на ходу громкими криками, а иногда и плетьми зазевавшихся прохожих.

Эй вы, бездельники, - заорал на ходу сотник городской стражи, - не проезжали тут служанка госпожи Лайпи Серпике и Урус-батыр?

Ага, вспомнил! - воскликнул обрадованный стражник Салават. - Это точно Урус-батыр! Ещё у обоих было по запасному коню в поводу, видать, далеко собрались, - подсказал он сотнику, - и очень торопились!

А что случилось, сотник, что они натворили? - обеспокоенно спросил старший из охранников.

Вместо ответа сотник повернулся к своим воинам:

Быстрее, мы должны их настичь до захода солнца! - И полусотня, вздымая дорожную пыль, унеслась за городские ворота по широкой разбитой многими копытами и колёсами дороге. Большой караванный путь начинался за воротами города, идя от Булгара через Сувар и дальше аж к Итилю. По нему и полетела погоня. Только десяток воинов отделился за градом, чтобы по приказу сотника осмотреть уходящие к берегу дорожки и тропки. Основной отряд летел по караванному пути, изо всех сил пытаясь догнать беглецов, понимая, что если не сделать это сразу, то потом без сменных коней им это не удастся и беглецы легко уйдут от погони. Стражники были опытными воинами и всё верно рассчитали, за исключением того, что побег был задуман женщиной.

Едва град Булгар остался позади, Серпике с батыром свернули с широкой выбитой дороги и, проехав меж неказистых мазанок и небольших клочков огородов и фруктовых деревьев, пересекли полосу чахлых кустарников, а затем направились по узкой тропе вниз, к реке. У воды они спешились, и Серпике неожиданно лихо свистнула. Вскоре из камышей показались двое. Один невысокий, со щербатой улыбкой и плутоватыми очами, был, видимо, за главного, а второй, сухопарый, опирался на толстую жердину.

Вот, четыре коня, смотри, какие красавцы! - обратилась к щербатому Серпике. - Где наша лодка и деньги? Мог бы и больше дать, - недовольно произнесла булгарка, прикидывая на вес мешочек.

Ай, госпожа, кони хороши, даже слишком, - плутовато улыбнулся конокрад, - таких трудно продать, больно приметные…

В это время Серпике наконец удалось развязать хитроумно завязанный кошель. Она переменилась в лице и, как-то беспомощно оглянувшись на батыра, высыпала на песок обычную речную гальку.

Ты… обманул меня… - запинаясь, произнесла Серпике.

Из камышей появились ещё двое, у одного в руках был топор, у второго старый рыбацкий нож для разделки рыбы.

Зачем платить, если мы можем и так забрать ваших коней, - уже с неприкрытой издёвкой, улыбаясь щербатым ртом, молвил довольный своей хитростью конокрад, ловко вытаскивая из-за пазухи длинный кинжал.

Сухопарый, который, осматривая коней, оказался сзади Силы, вдруг саданул руса припасённой жердиной, метя в голову.

Бывавший не раз в схватках с нурманами Сила даже не успел сообразить, как его тело само сработало от ощущения близкой опасности. Голову он наклонил, а спина и плечи пружинисто приняли удар, и жердина с треском разломилась. Обернувшись, богатырь схватил сухопарого, ещё сжимавшего в руке обломок жердины, и швырнул прямо на двух вышедших из камыша, сбив их с ног. А оцепеневшего щербатого ударил ногой в подколенный сгиб так, что тот взвыл от боли, выронил свой кинжал и закружился на боку в мокрой глине, держась за сломанное колено.

В этот миг вверху за чахлыми кустами застучали конские копыта.

Погоня! - сдавленно вскрикнула девица, её лик исказил страх. Сила, будто малое дитя, подхватил на руки любимую и ринулся через камыши по едва заметным следам к лодке. Сидящий там ещё один из сообщников хитрого конокрада оторопел, увидев не своих подельников, а бегущего к нему мужа с девицей на руках. Он замахнулся на них веслом, на что Сила даже не обратил особого внимания. На ходу он подхватил Серпике одной рукой, а второй поймал и рванул в сторону опускающееся на него весло. Незадачливый гребец улетел из лодки шагов на пять, врезавшись в воду головой. Когда он вынырнул и зафыркал, выплёвывая изо рта тину, то узрел, как его лодка неправдоподобно быстро удаляется от камышей. Он впервые в жизни увидел, как толстые вёсла при каждом гребке прогибаются от напряжения, словно они сделаны из лёгкого камыша.

Скажи, Силмук, как это ты сделал? Я сама видела, ты не дышал, и испугалась, что ты в самом деле умер, - тёмные очи Серпике ещё хранили пережитые тревогу, страх и душевную боль.

Наши волхвы умеют делать так, когда предстоит важный разговор с богами. Я у них перенял, когда показывал людям чудеса силы. Бывало, меня закапывали в землю, а я потом выбирался, потому что научился пускать особую волну по телу, иначе какой бы сильный не был, из земли не выберешься. Я благодаря этому и под завалом уцелел, и потом воинам полумёртвого изобразил…

Что там воины, я сама едва не закричала, когда ты вдруг ожил и схватился с перепуганными стражниками.

Так, выходит, это ты от страха так споро разрезала упряжь и освободила лошадь, когда я ухватился за воз, чтобы привалить дверь кузницы? - наконец от души рассмеялся Сила и обнял свою луноликую спасительницу.

Снова ветер нёс сухую пыль, засыпая очи прохожих. Прилетая из безводной степи, он несколько терял свою силу среди дувалов, мазанок и каменно-деревянных строений Булгара, но всё равно прохожие закрывали лица и щурили глаза, спеша укрыться в жилищах. И только трём обезображенным ликам на торговой площади был уже нипочём ни сухой песок, засыпающий остекленевшие очи, ни ветер, раскачивающий на виселицах трупы десятника Мавляда, старшего охранника ворот и щербатого конокрада с неестественно вывернутой ногой.

| |

Расцвет и падение Хазарского каганата

1. По мнению многих историков, главным источником могущества Хазарского каганата была посредническая торговля. Согласны ли вы с таким утверждением? Ответ обоснуйте.

Я согласна с этим выражением, потому что Хазария находилась на перекрёстке торговых путей.

2. Завершите предложения.

Хазарам подчинялись племена аланы, гунны и болгары, славянские племена.

В каганате шёл массовый переход от кочевого скотоводства к земледельческому - осёдлому.

Титул "каган" был равнозначен титулу Князь

К числу крупнейших городов Хазарии относились Итиль, Самандар, Атиль, Саркел.

3. Составьте план рассказа о путешествии русских купцов в Таматарху.

1) Путь в Таматарху
2) Зарубежный товар
3) Торговля
4) Удачный день
5) Отъезд

4. Какие религии исповедовались в Хазарском каганате?

Правящей верхушкой - Иудаизм
Большинством оседлого населения - Ислам и христианство
Подвластными каганату кочевникам - языческая вера.

5. Отметьте верные утверждения знаком +

Племена, входившие в состав Хазарского каганата, полностью утратили самостоятельность
- Степные "империи" были непрочными образованиями и быстро распадались после первых крупных поражений.
+ Хазары держали в подчинении "союзные" племена с помощью наёмной армии, которая содержалась на средства, полученные от контроля над торговыми путями.

6. Разгадайте кроссворд.

По горизонтали:

4. Государство, созданное хазарами. Ответ: Каганат
5. Славяне называли их обрами. Ответ: Авары
8. Племена, разгромившие Боспорское царство. Ответ: Гунны
9. "Бич божий". Ответ: Аттила
11. Повозка, служившая жильём. Ответ: Кибитка
12. Восточная Римская империя. Ответ: Византия

По вертикали:

1. Один из народов Северного Кавказа. Ответ: Аланы
2. Народ, считавший своей столицей город Итиль. Ответ: Хазары
3. Название Гермонассы в IX в. Ответ: Таматарха
6. Государство на Северо-Западном Кавказе, существовавшее в V - X вв. Ответ: Булгария.
7. Государственная религия Хазарии. Ответ: Иудаизм
10. Сражение. Ответ: Битва

7. Вставьте пропущенные слова.

Кочевые племена периодически вторгались в пределы Хазарии . Сначала из-под контроля хазар вышли степи Северного Причерноморья . Сокрушительный удар по Хазарскому каганату был нанесен киевским князем Святославом Игоревичем . Еще больший урон нанесли каганату печенеги . К концу X века каганат перестал существовать.

8. Решите кроссворд "наоборот", то есть составьте задания к уже заполненному кроссворду.

1. Античный город в Северном Причерноморье.
2. Отрасль хозяйства
3. Племена, которые подчинялись хазарам.
4. Единица монгольского войска.
5. Название восточнославянского племенного объединения.
6. Одна из трех мировых религий. Возник в Аравии в VII в. Основан на вере в единого бога - Аллаха.
7. Денежный сбор
8. Лёгкая постройка накрытая тканью.
9. Племена которые кочевали.

нЩУМЙ Й ЮХЧУФЧБ БЧФПТБ, ЧПЪОЙЛЫЙЕ ЧП ЧТЕНС РСФЙМЕФОЕЗП РХФЕЫЕУФЧЙС РП иБЪБТЙЙ ЛБЛ Ч РТПУФТБОУФЧЕ, ФБЛ Й ЧП ЧТЕНЕОЙ, ЙМЙ ВЙПЗТБЖЙС ОБХЮОПК ЙДЕЙ. оБРЙУБОБ Ч 1965 З. О.Ь., ЙМЙ Ч 1000 З. ПФ РБДЕОЙС иБЪБТУЛПЗП ЛБЗБОБФБ, Й РПУЧСЭЕОБ НПЕНХ ДПТПЗПНХ ХЮЙФЕМА Й ДТХЗХ нЙИБЙМХ йММБТЙПОПЧЙЮХ бТФБНПОПЧХ

м.о. зХНЙМЕЧ. пФЛТЩФЙЕ иБЪБТЙЙ

ччедеойе

оП ЬФП ЕЭЕ ОЕ ВЩМП ОЕХДБЮЕК! дМС ДБМШОЕКЫЙИ РПЙУЛПЧ ОБДП ВЩМП РЕТЕВТБФШУС ОБ ДТХЗХА УФПТПОХ, ОП РЕТЕЕЪД РП РТСНПНХ ОБРТБЧМЕОЙА ВЩМ ОЕЧПЪНПЦЕО. ыЙТЙОБ РПКНЩ Ч ЬФПН НЕУФЕ - 18 ЛН, Б ДПТПЗ ЮЕТЕЪ РПКНХ ОЕФ. рТЙЫМПУШ УРХУФЙФШУС ОБ БЧФПВХУЕ ДП УЕМБ уЕТПЗМБЪЛЙ, РЕТЕРТБЧЙФШУС ОБ МПДЛЕ ЮЕТЕЪ ДЧБ РТПФПЛБ - чПМЗХ Й лЙТРЙЮОЩК ТХЮЕК Й ДПВТБФШУС ДП БЧФПНПВЙМШОПК ДПТПЗЙ ОБ МЕЧПН ВЕТЕЗХ бИФХВЩ. рХФЕЫЕУФЧЙЕ 1959 З. рЕТЧБС ОЕХДБЮБ. ч ОБЮБМЕ УЕОФСВТС 1959 З. ЙЪ мЕОЙОЗТБДБ ЧЩЕИБМБ бУФТБИБОУЛБС БТИЕПМПЗЙЮЕУЛБС ЬЛУРЕДЙГЙС Ч УПУФБЧЕ: мЕЧ оЙЛПМБЕЧЙЮ зХНЙМЕЧ - ОБЮБМШОЙЛ ЬЛУРЕДЙГЙЙ, йЫФЧБО ьТДЕО Й чБУЙМЙК дНЙФТЙЕЧЙЮ вЕМЕГЛЙК - УПФТХДОЙЛЙ ЬЛУРЕДЙГЙЙ. ч нПУЛЧЕ Л ЬЛУРЕДЙГЙЙ РТЙНЛОХМ УФХДЕОФ-ДЙРМПНОЙЛ ЙУФПТЙЮЕУЛПЗП ЖБЛХМШФЕФБ нзх бОДТЕК оЙЛПМБЕЧЙЮ ъЕМЙОУЛЙК. нЩ РТЙОСМЙ ЕЗП ОБ ДПМЦОПУФШ ТБВПЮЕЗП Й ВЩМЙ РПФПН ПЮЕОШ ТБДЩ, ФБЛ ЛБЛ ПО ПЛБЪБМУС ДЕМШОЩН ТБВПФОЙЛПН Й ИПТПЫЙН ФПЧБТЙЭЕН. лБЛ ЙУФЩЕ "РПМЕЧЙЛЙ", НЩ ОБЮБМЙ ЧЕУФЙ УЧПЙ РЕТЧЩЕ ОБВМАДЕОЙС ЕЭЕ ЙЪ ПЛПО БУФТБИБОУЛПЗП РПЕЪДБ. тБООСС УЕЧЕТОБС ПУЕОШ УП УМСЛПФША Й НПТПУСЭЙНЙ ДПЦДСНЙ ПУФБМБУШ РПЪБДЙ, ЛБЛ ФПМШЛП НЩ РЕТЕЕИБМЙ чПМЗХ. сТЛБС ЗПМХВЙЪОБ ОЕВБ ЛБЛ-ФП ПУПВЕООП ЗБТНПОЙТПЧБМБ У РБМЕЧПК ЦЕМФЙЪОПК ЙУУПИЫЙИ ФТБЧ, РТЙРХДТЕООЩИ ФПОЛПК РЩМША. уФТБООП, ОП ОЙ ВМЕЛМПУФШ ФТБЧ, ОЙ РЩМШ ОЕ ЛБЪБМЙУШ ОЙ УЛХЮОЩНЙ, ОЙ ВЕЪТБДПУФОЩНЙ. чУЕ ВЩМП ОБУЛЧПЪШ РТПРЙФБОП УПМОГЕН: Й ФТБЧБ, Й РЩМШ, Й НЕМБОИПМЙЮЕУЛЙЕ ЧЕТВМАДЩ, Й ЧЕФМЩ - НПЭОЩЕ ЙЧЩ У ВМЕДОП-ЪЕМЕОЩНЙ ХЪЛЙНЙ МЙУФШСНЙ, ФТЕРЕФБЧЫЙНЙ РПД УМБВЩН ДХОПЧЕОЙЕН ЧЕФЕТЛБ. уФЕРОЩЕ ФТБЧЩ ОБНОПЗП ЛБМПТЙКОЕЕ Й РЙФБФЕМШОЕЕ УЧЕЦЕК ЪЕМЕОЙ УЕЧЕТОЩИ ВПМПФЙУФЩИ МХЗПЧ, Й ДМС РТПЛПТНБ УФБД ДПНБЫОЙИ Й ДЙЛЙИ ЙИ ИЧБФБМП. фХФ С УФБМ ХЮЙФШУС "ЮЙФБФШ МБОДЫБЖФ" - ЙУЛХУУФЧП, ПРТЕДЕМЙЧЫЕЕ ДБМШОЕКЫХА УХДШВХ ЬЛУРЕДЙГЙЙ. ч бУФТБИБОЙ НЩ ЪБДЕТЦБМЙУШ ФПМШЛП ДП РБТПИПДБ, ХФТПН 8 УЕОФСВТС ЧЩУБДЙЧЫЕЗП ОБУ ОБ РТЙУФБОЙ еОПФБЕЧУЛБ, ОБ РТБЧПН ВЕТЕЗХ чПМЗЙ. оЕПВИПДЙНП ПФНЕФЙФШ, ЮФП чПМЗБ, ФЕЛХЭБС ДП чПМЗПЗТБДБ ЕДЙОЩН НПЗХЮЙН РПФПЛПН, РПУМЕ ФПЗП ЛБЛ ПОБ РПЧПТБЮЙЧБЕФ ОБ АЗП-ЧПУФПЛ, ТБУФЕЛБЕФУС ОБ ДЧБ ТХУМБ: ЪБРБДОПЕ - УПВУФЧЕООП чПМЗБ Й ЧПУФПЮОПЕ - бИФХВБ. нЕЦДХ ПВПЙНЙ ТХУМБНЙ МЕЦЙФ ДМЙООБС РПМПУБ УХЫЙ, ЪБМЙЧБЕНБС РТЙ ЧЕУЕООЙИ РПМПЧПДШСИ. ьФПФ ЪЕМЕОЩК ПУФТПЧ, РПЛТЩФЩК МХЗБНЙ Й ЛХРБНЙ ЙЧ, ТЕЪЛП ДЙУЗБТНПОЙТХЕФ У УХИПК УФЕРША РТБЧПЗП ВЕТЕЗБ чПМЗЙ, ЗДЕ ОБ ТБУФТЕУЛБЧЫЕКУС ЛПТЙЮОЕЧПК УХЗМЙОЙУФПК РПЮЧЕ ФПТЮБФ ФПМШЛП ТЕДЛЙЕ ЛХУФЙЛЙ ЮБИМПК ТБУФЙФЕМШОПУФЙ. й ЧУЕ-ФБЛЙ ЧУЕ ДЕТЕЧОЙ ТБУРПМПЦЕОЩ ОБ ЧЩУПЛПН ВЕТЕЗХ чПМЗЙ, РПФПНХ ЮФП ЧЕУЕООЙЕ РБЧПДЛЙ ХОЙЮФПЦБМЙ ВЩ МАВПЕ УФТПЕОЙЕ, ЧПЪДЧЙЗОХФПЕ Ч РПКНЕ. рПЬФПНХ НЩ ОЕ ПВТБФЙМЙ ЧОЙНБОЙС ОБ ЮБТХАЭХА ЪЕМЕОШ РТПФЙЧПРПМПЦОПЗП ВЕТЕЗБ Й ОБРТБЧЙМЙ НБТЫТХФЩ ОБ УЕЧЕТ, АЗ Й ЪБРБД, ОБДЕСУШ ПВОБТХЦЙФШ ПУФБФЛЙ ЛТЕРПУФОЩИ ЧБМПЧ йФЙМС ЙМЙ, РП ЛТБКОЕК НЕТЕ, ЮЕТЕРЛЙ РПУХДЩ, ТБЪВЙФПК ИБЪБТУЛЙНЙ ЦЕОЭЙОБНЙ. оП НЩ ОЕ ОБЫМЙ ОЙЮЕЗП! дБЦЕ ПУПВЕООПУФЕК ТЕМШЕЖБ, ПФЧЕЮБЧЫЕЗП ПРЙУБОЙА БТБВУЛЙИ ЗЕПЗТБЖПЧ. ъБ ФТЙ ДМС ТБВПФ УФБМП СУОП, ЮФП ОБ РТБЧПН ВЕТЕЗХ чПМЗЙ ИБЪБТУЛПК УФПМЙГЩ ОЕ ВЩМП [+7] . ъДЕУШ НЩ РПРБМЙ УМПЧОП Ч УПЧЕТЫЕООП ДТХЗХА УФТБОХ. рЕУЮБОБС РХУФЩОС РТПУФЙТБМБУШ ОБ ЧПУФПЛ; ЧЩУПЛЙЕ ВБТИБОЩ РПДУФХРБМЙ Л ВЕТЕЗХ ТЕЛЙ Й ЧЩУЙМЙУШ, ЛБЛ ЗПТЩ, ОЕДБМЕЛП ПФ ПВОБЦЕООЩИ УЛМПОПЧ Й ПВТЩЧПЧ РТЙВТЕЦОЩИ ИПМНПЧ, ПНЩЧБЕНЩИ ТЕЛПК. ъДЕУШ ОЕ ВЩМП ДЕЧУФЧЕООПК РХУФПФЩ ЛБМНЩГЛПК УФЕРЙ, ОБПВПТПФ - ВЕЪМАДШЕ ДЩЫБМП ДТЕЧОПУФША. ьФП ЮХЧУФЧП, ЪОБЛПНПЕ ЛБЦДПНХ ПРЩФОПНХ БТИЕПМПЗХ, ОЕЧПЪНПЦОП ПРЙУБФШ ЙМЙ РЕТЕДБФШ. рТЙУХФУФЧЙЕ ОБИПДПЛ ПЭХЭБЕФУС ЧУЕК РПЧЕТИОПУФША ЛПЦЙ, ОП ЬФП ОЕ ЧУЕЗДБ ФЕ ОБИПДЛЙ, ТБДЙ ЛПФПТЩИ БТИЕПМПЗ ПФРТБЧЙМУС Ч РХФШ. оБН РПРБДБМЙУШ Ч ЙЪПВЙМЙЙ ЛТБУОЩЕ, ИПТПЫП РТПЦЦЕООЩЕ ЮЕТЕРЛЙ УПУХДПЧ, УДЕМБООЩИ ОБ ЗПОЮБТОПН ЛТХЗЕ, ЙОПЗДБ У МБЪПТЕЧПК ЙМЙ ЪЕМЕОПК РПМЙЧПК. ьФП ВЩМЙ УМЕДЩ ФБФБТУЛЙИ РПУЕМЕОЙК XIII-XV ЧЕЛПЧ - ПЛТБЙОЩ ТПУЛПЫОПК УФПМЙГЩ ИБОПЧ ъПМПФПК пТДЩ - уБТБС вБФХ-ИБОБ [+8] . ьФПФ ЗПТПД - ПДОБ ЙЪ УФПМЙГ чПУФПЮОПК еЧТПРЩ - ВЩМ ПЗТПНЕО. пУФБФЛЙ ДПНПЧ ЧУФТЕЮБАФУС ОБ 5 ЛН ЧЗМХВШ ПФ ТЕЛЙ Й РПЮФЙ ОБ 7 ЛН ЧДПМШ ВЕТЕЗБ бИФХВЩ. вПМШЫБС ЮБУФШ ЪДБОЙК ВЩМБ ТБЪПВТБОБ ЕЭЕ Ч XVI ЧЕЛЕ, Й ЛЙТРЙЮЙ РПЫМЙ ОБ РПУФТПКЛХ бУФТБИБОУЛПЗП ЛТЕНМС. оЩОЕ УПИТБОЙМЙУШ ФПМШЛП ЖХОДБНЕОФЩ, ТБЪЧБМЙОЩ ДБ ПЗТПНОЩЕ УПУХДЩ ФЙРБ БНЖПТ, ЧЛПРБООЩЕ Ч ЪЕНМА Й УМХЦЙЧЫЙЕ ИТБОЙМЙЭБНЙ ЪЕТОБ. нЩ ФЭБФЕМШОП ПВУМЕДПЧБМЙ ЧЕУШ ВЕТЕЗ бИФХВЩ, ОП УМЕДПЧ ИБЪБТУЛПК ЙМЙ ИПФС ВЩ ДПФБФБТУЛПК, ЗТХВПК, МЕРОПК, РМПИП РТПЦЦЕООПК ЛЕТБНЙЛЙ ФАТЛПЧ VII-и ЧЕЛПЧ ОЕ ОБЫМЙ. пДОБЛП ФПК ХЧЕТЕООПУФЙ, ЛПФПТХА НЩ ПВТЕМЙ ОБ РТБЧПН ВЕТЕЗХ чПМЗЙ, ФПЦЕ ОЕ РПСЧЙМПУШ. рЕУЛЙ, РЕТЕЧЕЧБЕНЩЕ ЧЕФТБНЙ, ОЕ НПЗХФ ХДЕТЦБФШ ОБ РПЧЕТИОПУФЙ ПУЛПМЛЙ ЛЕТБНЙЛЙ. пОБ ОЕЙЪВЕЦОП РТПУЕДБЕФ ДП ФЧЕТДПЗП ЗТХОФБ Й РПЛПЙФУС РПД ВБТИБОБНЙ. йОПЗДБ ЧЕФЕТ ТБЪДХЧБЕФ ЗМХВПЛХА ЛПФМПЧЙОХ, Й ФБН НПЦОП ОБКФЙ РТПУЕЧЫЙЕ ЮЕТЕРЛЙ; ОП ЬФП ДЕМП УМХЮБС. нПЦЕФ ВЩФШ, ТСДПН, НЕФТБИ Ч РСФЙ ЙМЙ ДЕУСФЙ, ЕУФШ УЛПРМЕОЙЕ ЮЕТЕРЛПЧ, ЛПФПТЩЕ РТПМЙМЙ ВЩ УЧЕФ ОБ ОБЫЙ ЧПРТПУЩ, Б НПЦЕФ ВЩФШ, Й ФБН ОЙЮЕЗП ОЕ МЕЦЙФ - ЧЕДШ РПД ЗПТПК РЕУЛБ ОЙЮЕЗП ОЕ ЧЙДОП. рПЬФПНХ ОЕМШЪС ВЩМП УДЕМБФШ ДБЦЕ ПФТЙГБФЕМШОПЗП ЪБЛМАЮЕОЙС, Ф.Е. ЧППВЭЕ ОЙЛБЛПЗП, Б ЬФП ИХЦЕ ЧУЕЗП. й ФПЗДБ, Ч ПФЮБСОЙЙ ПФ ОЕХДБЮЙ РПЙУЛПЧ, С УЕМ ОБ ВЕТЕЗХ ТЕЛЙ Й ЪБДХНБМУС. нОЕ РПЛБЪБМПУШ ОЕМЕРЩН, ЮФП МАДЙ ВЕЪ ВПМШЫПК ОХЦДЩ ВХДХФ ЦЙФШ ОБ ЧЩУПЛПН ВЕТЕЗХ, ЛХДБ ВЩМП ФБЛ ФСЦЕМП ФБУЛБФШ ЙЪ ТЕЛЙ ЧПДХ. чЕДШ ЗПТБЪДП ХДПВОЕЕ ЦЙФШ ПЛПМП ЧПДЩ, ОБ ДТХЗПН ВЕТЕЗХ бИФХВЩ, ЗДЕ Ч ЫЙТПЛПК РПКНЕ ОБ ЪЕМЕОПН МХЗХ ТПУМЙ ОЕЧЩУПЛЙЕ, ХДЙЧЙФЕМШОП ЦЙЧПРЙУОЩЕ ЙЧЩ. оЕХЦЕМЙ ЧУС РПКНБ ЪБФПРМСЕФУС ЧП ЧТЕНС ЧЕУЕООЙИ РПМПЧПДЙК? тБЪЧЕ ОЕФ ФБН ЧЩУПЛЙИ НЕУФ, РТЙЗПДОЩИ ДМС ЦЙЪОЙ? б ЧУЕЗДБ МЙ ТЕЛБ ФБЛ ЧЩУПЛП РПДОЙНБМБУШ, ЛБЛ ФЕРЕТШ? й ФХФ С РТЙОСМ ТЕЫЕОЙЕ, УПЧЕТЫЕООП ОЕУППВТБЪОПЕ У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ОПТНБМШОПК БТИЕПМПЗЙЮЕУЛПК ТБЪЧЕДЛЙ, - ОБЮБФШ РПЙУЛ ЗПТПДБ Ч РПКНЕ, ЗДЕ ЪБ РПУМЕДОЙЕ 200 МЕФ ОЙЛФП ОЕ РПУФТПЙМ ОЙ ПДОПЗП ДПНБ, РПФПНХ ЮФП ЛБЦДХА ЧЕУОХ ЮЕТЕЪ ЬФЙ ЧЕМЙЛПМЕРОЩЕ МХЗБ РТПЛБФЩЧБАФУС ВХЫХАЭЙЕ ЧПМОЩ чПМЗЙ. рТЕДУЕДБФЕМШ УЕМШУПЧЕФБ МАВЕЪОП ТБЪТЕЫЙМ ЬЛУРЕДЙГЙЙ ЧПУРПМШЪПЧБФШУС ЕЗП ТЩВБЮШЕК МПДЛПК, Й НЩ, РТЕПДПМЕЧБС ОЕПЦЙДБООП ВЩУФТПЕ Й НПЭОПЕ ФЕЮЕОЙЕ, РЕТЕРТБЧЙМЙУШ ОБ МЕЧЩК ВЕТЕЗ бИФХВЩ Й РПЫМЙ ЧЧЕТИ РП ФЕЮЕОЙА, ФЭБФЕМШОП ЙУУМЕДХС ЛБЦДЩК НЕФТ ЪЕНМЙ. рЕТЧПЕ, ОБ ЮФП НЩ ОБФЛОХМЙУШ, ВЩМ ДПЧПМШОП ЧЩУПЛЙК РЕУЮБОЩК ИПМН, ОБ ЧЕТЫЙОЕ ЛПФПТПЗП УФПСМ ДПНЙЛ - РФЙГЕЖЕТНБ. дПН ВЩМ Ч ИПТПЫЕН УПУФПСОЙЙ, Й ЪОБЮЙФ РПМПЧПДШС ЕНХ ОЕ ЧТЕДЙМЙ. уБНПЕ ЙОФЕТЕУОПЕ ВЩМП ЧУЕ ЦЕ ОЕ ЬФП, Б ФП, ЮФП ИПМН ВЩМ ЬПМПЧПЗП РТПЙУИПЦДЕОЙС. рЕУПЛ, ПВТБЪПЧБЧЫЙК ЕЗП, ВЩМ РЕТЕОЕУЕО ЧЕФТПН ЙЪ-ЪБ бИФХВЩ Й РПЮЕНХ-ФП ЧЩРБМ ОБ ПДОПН ФПМШЛП НЕУФЕ. ьФП НПЗМП ВЩФШ МЙЫШ Ч ФПН УМХЮБЕ, ЕУМЙ ОЕЛПЗДБ ОБ НЕУФЕ ИПМНБ УФПСМБ УФЕОБ ЙМЙ ДТХЗБС РТЕЗТБДБ, ЪБ ЛПФПТПК ПВТБЪПЧЩЧБМПУШ ЧПЪДХЫОПЕ ЪБЧЙИТЕОЙЕ, ЛХДБ ПРХУЛБМУС РЕУПЛ, ЧП ЧУЕИ ДТХЗЙИ УМХЮБСИ ХОПУЙНЩК ЧЕФТПН ДБМШЫЕ ОБ ЪБРБД. пФНЕФЙЧ ЬФП, НЩ ДЧЙОХМЙУШ ЧЧЕТИ РП ФЕЮЕОЙА бИФХВЩ. оБ ОБЫЕ УЮБУФШЕ, Ч 1959 З. ЧПДПК ОБРПМОСМПУШ чПМЗПЗТБДУЛПЕ НПТЕ Й ХТПЧЕОШ бИФХВЩ ВЩМ ОЙЦЕ ПВЩЮОПЗП. рПЬФПНХ ОЙЦЕ ОЕЧЩУПЛПЗП СТБ ПВОБЦЙМБУШ ЫЙТПЛБС (ПЛПМП 20 ЛН) РПМПУБ Й УБН СТ РТПУНБФТЙЧБМУС, ЛБЛ ОБ ЗЕПМПЗЙЮЕУЛПН ТБЪТЕЪЕ. оБЧЕТИХ, ОБД СТПН, ВЩМЙ ОБКДЕОЩ ФПМШЛП ПВЩЮОЩЕ ФБФБТУЛЙЕ ЮЕТЕРЛЙ, ОП ОБ ПВУПИЫЕК РПМПУЕ ОБЮБМЙ РПРБДБФШУС МЕРОЩЕ, ЗТХВЩЕ, РМПИП ПВПЦЦЕООЩЕ ЮЕТЕРЛЙ IX-XI ЧЕ-ЛПЧ. оЕ ВЩМП ОЙЛБЛПК ЧПЪНПЦОПУФЙ ПРТЕДЕМЙФШ, ЛБЛ ПОЙ ФБН ПЛБЪБМЙУШ: ВЩМЙ МЙ РЕТЕФБЭЕОЩ ЧПДПК? пУЕМЙ МЙ ПОЙ ЧНЕУФЕ У ВЕТЕЗПН? й ЧДТХЗ - ОБИПДЛБ: ЮЕТЕРПЛ IX-XI ЧЕЛПЧ ФПТЮБМ ЙЪ РПДНЩФПЗП ВЕТЕЗБ, ФПЮОП ДБФЙТХС УМПК, Ч ЛПФПТПН ПО МЕЦБМ. б ОБД ОЙН 2,3 Н ТЕЮОЩИ ОБОПУПЧ, ПВТБЪПЧБЧЫЙИУС, УМЕДПЧБФЕМШОП, ЪБ РПУМЕДОАА ФЩУСЮХ МЕФ, РПФПНХ ЮФП РТПУЕУФШ ЮЕТЕЪ РМПФОХА БММАЧЙБМШОХА ЗМЙОХ НБМЕОШЛЙК ЮЕТЕРПЛ ОЕ НПЗ. б ЕУМЙ ФБЛ, ФП ЧУЕ ОБЫЙ РПЙУЛЙ ОБ РПЧЕТИОПУФЙ ВЕУРМПДОЩ, ЙВП ЙОФЕТЕУХАЭЙК ОБУ ЗПТЙЪПОФ ОБИПДЙФУС ОБ ЗМХВЙОЕ 2,3 Н. оБН ПУФБЧБМПУШ ФПМШЛП ПДОП - ПВУМЕДПЧБФШ ТЕМШЕЖ ЬФПЗП ХЮБУФЛБ Й ПРТЕДЕМЙФШ, УППФЧЕФУФЧХЕФ МЙ ЕЗП ЛПОЖЙЗХТБГЙС УТЕДОЕЧЕЛПЧЩН ПРЙУБОЙСН НЕУФОПУФЙ, ЗДЕ МЕЦБМБ УФПМЙГБ иБЪБТЙЙ. оБРПНОА ДТЕЧОЕЕ ПРЙУБОЙЕ: ДМЙООЩК ПУФТПЧ У ДЧПТГПН ЛБЗБОБ, РТПФПЛБ ОБ ЪБРБДЕ ОБУФПМШЛП ХЪЛБС, ЮФП ЮЕТЕЪ ОЕЕ НПЦОП РЕТЕЛЙОХФШ НПУФ, Й ЫЙТПЛБС ТЕЛБ ОБ ЧПУФПЛЕ. б ЮФП НЩ ЧЙДЙН Ч ЙУУМЕДХЕНПН ОБНЙ ХЮБУФЛЕ? чДПМШ РТБЧПЗП ВЕТЕЗБ бИФХВЩ ФСОЕФУС ЧЩУПЛБС ЗТСДБ, ОБ ОЙЦОЕН ЛПОГЕ ЛПФПТПК ПРЙУБООЩК ОБНЙ РЕУЮБОЩК ИПМН - РФЙГЕЖЕТНБ, Б ОБ ЧЕТИОЕН - ХТПЮЙЭЕ "нБТФЩЫЛЙО МЕУ", ОЕ ЪБМЙЧБЕНПЕ ДБЦЕ РТЙ ЧЩУПЛЙИ РБЧПДЛБИ. ыЙТЙОБ ЗТСДЩ ОЩОЕ ПЛПМП 70 ЛН, ОП Ч РТПЫМПН ПОБ ВЩМБ ЫЙТЕ, ФБЛ ЛБЛ бИФХВБ ЕЦЕЗПДОП ЕЕ РПДНЩЧБЕФ. ьФБ ЗТСДБ ПЗТБОЙЮЕОБ ОЩОЕ У ЪБРБДБ УХИЙН ТХУМПН ОЕЫЙТПЛПК (ПЛПМП 50 Н) ДТЕЧОЕК ТЕЛЙ. лПЗДБ ТЕЛБ ФЕЛМБ, РЕТЕЛЙОХФШ ЮЕТЕЪ ОЕЕ НПУФ НПЦОП ВЩМП Й УТЕДУФЧБНЙ VIII ЧЕЛБ. бИФХВБ, ПЗТБОЙЮЙЧБАЭБС ЗТСДХ У ЧПУФПЛБ, ЫЙТПЛБ, Й РЕТЕЕЪЦБФШ ЕЕ НПЦОП ФПМШЛП ОБ МПДЛБИ. рЕУЮБОЩК ИПМН ЧПЪОЙЛ ОБ НЕУФЕ ТБЪТХЫЕООПЗП ЛБНЕООПЗП УФТПЕОЙС, Б РТПЮЙЕ РПУФТПКЛЙ ЙЪ ДЕТЕЧБ Й ЧПКМПЛБ ОБ РТБЧПН ВЕТЕЗХ ХЪЛПК ТЕЛЙ, Ч ОЩОЕЫОЕК РПКНЕ, ВЩМЙ ХОЙЮФПЦЕОЩ ЧПМОБНЙ ТЕЛЙ РТЙ РПДОСФЙЙ ЕЕ ХТПЧОС, П ЮЕН УЧЙДЕФЕМШУФЧХЕФ 2,3-НЕФТПЧЩК УМПК БММАЧЙБМШОПК ЗМЙОЩ. еУМЙ ЗПТПД ВЩМ ФХФ. ФП ПО ХОЙЮФПЦЕО ВЕЪ ПУФБФЛБ, Й ДБЦЕ ОБИПДЛБ ЮЕТЕРЛБ Ч УМПЕ ВЕТЕЗПЧПЗП ПВТЕЪБ - УЮБУФМЙЧБС УМХЮБКОПУФШ. чНЕУФЕ У ФЕН ОЙЗДЕ РП ФЕЮЕОЙА бИФХВЩ, ЧРМПФШ ДП ДЕМШФЩ, ДТХЗПК РПДИПДСЭЕК ЙМЙ ДБЦЕ РПИПЦЕК ЛПОЖЙЗХТБГЙЙ ТЕМШЕЖБ ОЕФ. ьФП ВЩМП ХУФБОПЧМЕОП ОБНЙ Ч УМЕДХАЭЕН, 1960 З., ЛПЗДБ УБН ИБТБЛФЕТ Й НЕФПДЙЛБ РПЙУЛПЧ ТБДЙЛБМШОП ЙЪНЕОЙМЙУШ. йФБЛ, НЩ ОБЫМЙ НЕУФП, ЗДЕ ОЕЛПЗДБ УФПСМ йФЙМШ, ОП ЗДЕ ОЕ ПУФБМПУШ ДБЦЕ ЕЗП ТБЪЧБМЙО. й ЧУЕ-ФБЛЙ ОЙ ПДЙО БТИЕПМПЗ ОЕ УЮЕМ ВЩ ЬЛУРЕДЙГЙА ХДБЮОПК. рПМБЗБЕФУС ЧПЪЧТБЭБФШУС ОЕ У УППВТБЦЕОЙСНЙ ЙМЙ ЧЩЧПДБНЙ, Б У ЧЕЭБНЙ, УЛЕМЕФБНЙ Й РМБОБНЙ ЗПТПДЙЭ. б ФХФ ГЕООПК ОБИПДЛПК ВЩМ ФПМШЛП ПДЙО ЮЕТЕРПЛ, ЧЩОХФЩК ЙЪ УМПС. рП ЬФПК ОЙФПЮЛЕ ОБДМЕЦБМП МЙВП ТБУРХФБФШ УМПЦОЩК ХЪЕМ ИБЪБТУЛПК РТПВМЕНЩ, МЙВП РТЙЪОБФШ УЧПА ОЕХДБЮХ Й ВПМШЫЕ ОЕ ЕЪДЙФШ Ч ОЙЪПЧШС чПМЗЙ. тБЪЗПЧПТ ЧФПТПК (У ч.о.бВТПУПЧЩН). рП ЧПЪЧТБЭЕОЙЙ ЙЪ ЬЛУРЕДЙГЙЙ С РПЪОБЛПНЙМУС У ПЗТПНОПК ИБЪБТПЧЕДЮЕУЛПК МЙФЕТБФХТПК, УРМЕФЕОЙЕН ОЕУПЧНЕУФЙНЩИ ФПЮЕЛ ЪТЕОЙС Й ВПМЕЕ ЙМЙ НЕОЕЕ ОЕПВПУОПЧБООЩИ ЧЩЧПДПЧ [+9] . сУОП ВЩМП ПДОП - ИБЪБТУЛЙИ РБНСФОЙЛПЧ ОЙЛФП ОЕ ОБИПДЙМ, Й ЗДЕ ЙИ ОБДП ЙУЛБФШ - ОЕЙЪЧЕУФОП. оП ОБХЛБ ТБЪЧЙЧБЕФУС ОЕ ФПМШЛП Ч ФЙЫЙ ЛБВЙОЕФБ Й Ч УХНБФПИЕ ЬЛУРЕДЙГЙК. фБН ОБХЮОЩЕ ЙДЕЙ ФПМШЛП РТПЧЕТСАФУС Й ОБОПУСФУС ОБ ВХНБЗХ. уБНПЕ ЧБЦОПЕ - ЬФП ОБХЮОПЕ ПВЭЕОЙЕ ХЮЕОЩИ ТБЪОЩИ УРЕГЙБМШОПУФЕК, ВЕУЕДБ, ЧП ЧТЕНС ЛПФПТПК НЕЦДХ УПВЕУЕДОЙЛБНЙ ЧУРЩИЙЧБАФ ЙУЛТЩ ЧЪБЙНПРПОЙНБОЙС, ПФ ЛПФПТЩИ ЪБЗПТБАФУС ЛПУФТЩ РМПДПФЧПТОЩИ ЙУУМЕДПЧБОЙК. фБЛБС ЙУЛПТЛБ ЧУРЩИОХМБ Ч ЗМБЪБИ ЗЙДТПВЙПМПЗБ Й МЙНОПМПЗБ ч.о.бВТПУПЧБ, ЛПЗДБ ПО ХУМЩЫБМ П ДБФЙТПЧЛЕ ОЙЦОЕЧПМЦУЛПЗП БММАЧЙС ЛЕТБНЙЛПК и ЧЕЛБ. "фЩ УБН ОЕ РПОСМ ЪОБЮЕОЙС ФЧПЕК ОБИПДЛЙ!" - ЧПУЛМЙЛОХМ ПО Й РПЧЕДБМ НОЕ УЧПА ЛПОГЕРГЙА, ЛПФПТПК ДМС РПМОПФЩ ЧПРМПЭЕОЙС ОЕ ИЧБФБМП ФПМШЛП ПДОПЗП - ФЧЕТДПК ИТПОПМПЗЙЙ. ъБЛМАЮБМБУШ ПОБ Ч УМЕДХАЭЕН [+10] . фЕРМЩК Й ЧМБЦОЩК ЧПЪДХИ РТЙОПУЙФУС Л ОБН ГЙЛМПОБНЙ У бФМБОФЙЮЕУЛПЗП ПЛЕБОБ. пО ФЕЮЕФ РП МПЦВЙОЕ ОЙЪЛПЗП БФНПУЖЕТОПЗП ДБЧМЕОЙС НЕЦДХ ДЧХНС ВБТПНЕФТЙЮЕУЛЙНЙ НБЛУЙНХНБНЙ: РПМСТОЩН Й ЪБФТПРЙЮЕУЛЙН. оБД уЕЧЕТОЩН РПМАУПН ЧЙУЙФ ФСЦЕМБС ЫБРЛБ ИПМПДОПЗП ЧПЪДХИБ. пОБ ПЗТБОЙЮЙЧБЕФ У УЕЧЕТБ РХФШ ГЙЛМПОПЧ, УФТЕНСЭЙИУС ОБ ЧПУФПЛ. оБД уБИБТПК ФБЛЦЕ ЧЩУЙФУС БФНПУЖЕТОБС ВБЫОС, ПВТБЪПЧБЧЫБСУС ЪБ УЮЕФ ЧТБЭЕОЙС ъЕНМЙ, ОП, Ч ПФМЙЮЙЕ ПФ РПМСТОПК, ПОБ РПДЧЙЦОБ. уППФЧЕФУФЧЕООП УФЕРЕОЙ БЛФЙЧОПУФЙ УПМОЕЮОПК ТБДЙБГЙЙ ЪБФТПРЙЮЕУЛЙК НБЛУЙНХН ТБУЫЙТСЕФУС Л УЕЧЕТХ Й УДЧЙЗБЕФ МПЦВЙОХ ОЙЪЛПЗП ДБЧМЕОЙС, РП ЛПФПТПК ДЧЙЦХФУС ОБ ЧПУФПЛ ГЙЛМПОЩ, РТЙЮЕН УНЕЭЕОЙЕ ГЙЛМПОЙЮЕУЛЙИ РХФЕК ЧЩТБЦБЕФУС НОПЗЙНЙ УПФОСНЙ Й ДБЦЕ ФЩУСЮБНЙ ЛЙМПНЕФТПЧ [+11] . чПЪНПЦОЩ ФТЙ ЛПНВЙОБГЙЙ ХЧМБЦОЕОЙС: 1. рТЙ ПФОПУЙФЕМШОП НБМПК УПМОЕЮОПК БЛФЙЧОПУФЙ ГЙЛМПОЩ РТПОПУСФУС ОБД уТЕДЙЪЕНОЩН Й юЕТОЩН НПТСНЙ, ОБД уЕЧЕТОЩН лБЧЛБЪПН Й лБЪБИУФБОПН Й ЪБДЕТЦЙЧБАФУС ЗПТОЩНЙ ЧЕТЫЙОБНЙ бМФБС Й фСОШ-ыБОС, ЗДЕ ЧМБЗБ ЧЩРБДБЕФ Ч ЧЙДЕ ДПЦДЕК. ч ЬФПН УМХЮБЕ ПТПЫБАФУС Й ЪЕМЕОЕАФ УФЕРЙ, ЪБТБУФБАФ ФТБЧПК РХУФЩОЙ, ОБРПМОСАФУС ЧПДПК вБМИБЫ Й бТБМШУЛПЕ НПТЕ, РЙФБЕНЩЕ УФЕРОЩНЙ ТЕЛБНЙ, Й УПИОЕФ лБУРЙКУЛПЕ НПТЕ, РЙФБЕНПЕ ОБ 81 РТПГЕОФ ЧПДБНЙ чПМЗЙ. ч МЕУОПК РПМПУЕ НЕМЕАФ ТЕЛЙ, ВПМПФБ ЪБТБУФБАФ ФТБЧПК Й РТЕЧТБЭБАФУС Ч РПМСОЩ; УФПСФ ЛТЕРЛЙЕ, НБМПУОЕЦОЩЕ ЪЙНЩ, Б МЕФПН ГБТЙФ ЪОПК. оБ УЕЧЕТЕ ОБЛТЕРЛП ЪБНЕТЪБАФ вЕМПЕ Й вБТЕОГЕЧП НПТС, ХЛТЕРМСЕФУС ЧЕЮОБС НЕТЪМПФБ, РПДОЙНБС ХТПЧЕОШ ФХОДТПЧЩИ ПЪЕТ, Й УПМОЕЮОЩЕ МХЮЙ, РТПОЙЛБС УЛЧПЪШ ИПМПДОЩК ЧПЪДХИ, ТБУЛБМСАФ МЕФПН РПЧЕТИОПУФШ ъЕНМЙ. (тБЪ ОЕФ ПВМБЛПЧ - ЙОУПМСГЙС ПЗТПНОБ.) ьФП, РПЦБМХК, ПРФЙНБМШОПЕ РПМПЦЕОЙЕ ДМС ТБЪЧЙФЙС РТПЙЪЧПДЙФЕМШОЩИ УЙМ ЧП ЧУЕИ ЪПОБИ еЧТБЪЙКУЛПЗП ЛПОФЙОЕОФБ. 2. оП ЧПФ УПМОЕЮОБС ДЕСФЕМШОПУФШ ХУЙМЙМБУШ, МПЦВЙОБ ГЙЛМПОПЧ УДЧЙОХМБУШ Л УЕЧЕТХ Й РТПИПДЙФ ОБД жТБОГЙЕК, зЕТНБОЙЕК, уТЕДОЕК тПУУЙЕК Й уЙВЙТША. фПЗДБ УПИОХФ УФЕРЙ, НЕМЕЕФ вБМИБЫ Й бТБМ, ОБВХИБЕФ лБУРЙКУЛПЕ НПТЕ, чПМЗБ РТЕЧТБЭБЕФУС Ч НХФОЩК, ВХТОЩК РПФПЛ. ч чПМЦЕУЛП-пЛУЛПН НЕЦДХТЕЮШЕ ЪБВПМБЮЙЧБАФУС МЕУБ, ЪЙНПК ЧЩРБДБАФ ПВЙМШОЩЕ УОЕЗБ Й ЮБУФЩ ПФФЕРЕМЙ; МЕФПН РПУФПСООП УЕЕФ НЕМЛЙК ДПЦДЙЛ, ОЕУХЭЙК ОЕХТПЦБК Й ВПМЕЪОЙ. 3. уПМОЕЮОБС БЛФЙЧОПУФШ ЕЭЕ ВПМЕЕ ЧПЪТПУМБ - Й ЧПФ ГЙЛМПОЩ ОЕУХФУС ХЦЕ ЮЕТЕЪ ыПФМБОДЙА, уЛБОДЙОБЧЙА Л вЕМПНХ Й лБТУЛПНХ НПТСН. уФЕРШ РТЕЧТБЭБЕФУС Ч РХУФЩОА, Й ФПМШЛП ПУФБФЛЙ РПМХЪБУЩРБООЩИ РЕУЛПН ЗПТПДПЧ ОБЧПДСФ ОБ НЩУМШ, ЮФП ЪДЕУШ ОЕЛПЗДБ ГЧЕМБ ЛХМШФХТБ. уХИПЧЕЙ ЙЪ УХИПК УФЕРЙ ЧТЩЧБАФУС Ч МЕУОХА ЪПОХ Й ЪБОПУСФ ЕЕ АЦОХА ПЛТБЙОХ РЩМША. уОПЧБ НЕМЕЕФ чПМЗБ, Й лБУРЙКУЛПЕ НПТЕ ЧИПДЙФ Ч УЧПЙ ВЕТЕЗБ, ПУФБЧМСС ОБ ПВУЩИБАЭЕН ДОЕ УМПК ЮЕТОПК МЙРЛПК ЗТСЪЙ. оБ УЕЧЕТЕ ФБАФ МШДЩ вЕМПЗП, вБТЕОГЕЧБ Й ДБЦЕ лБТУЛПЗП НПТЕК; ПФ ОЙИ РПДОЙНБАФУС ЙУРБТЕОЙС, ЪБУМПОСАЭЙЕ УПМОГЕ ПФ ЪЕНМЙ, ОБ ЛПФПТПК УФБОПЧЙФУС ИПМПДОП, УЩТП Й ОЕХАФОП. пФУФХРБЕФ Ч ЗМХВШ ЪЕНМЙ ЧЕЮОБС НЕТЪМПФБ, Й ЧУМЕД ЪБ ОЕА ЧРЙФЩЧБЕФУС Ч ПФФБСЧЫХА ЪЕНМА ЧПДБ ЙЪ ФХОДТПЧЩИ ПЪЕТ. пЪЕТБ НЕМЕАФ, ТЩВБ Ч ОЙИ ЗЙВОЕФ, Й Ч ФХОДТХ, ЛБЛ Й Ч УФЕРШ, РТЙИПДЙФ ЗПМПД. лБЛПЧБ РТПДПМЦЙФЕМШОПУФШ ЬФЙИ РЕТЙПДПЧ УНЕО ОБЙВПМШЫЕЗП ХЧМБЦОЕОЙС - ЧПФ ЧПРТПУ, ОБ ЛПФПТЩК УМЕДПЧБМП ВЩ ПФЧЕФЙФШ. дМС ЬФПЗП ОХЦОП ВЩМП ОБКФЙ ФХ УТЕДХ, ЛПФПТБС ВЩ, ЧП-РЕТЧЩИ, ЮХФЛП ТЕБЗЙТПЧБМБ ОБ ЙЪНЕОЕОЙЕ РПЗПДЩ, Б ЧП-ЧФПТЩИ, ЙНЕМБ ВЩ ФПЮОЩЕ ИТПОПМПЗЙЮЕУЛЙЕ ДБФЩ. рЕТЧПНХ ХУМПЧЙА ХДПЧМЕФЧПТСЕФ ВЙПУЖЕТБ. рТЙ ХЧМБЦОЕОЙЙ РХУФЩОЙ ОБУФХРБАФ ОБ УФЕРЙ, Б УЛМПОЩ ЗПТ РТЕЧТБЭБАФУС Ч ЧЩЦЦЕООЩЕ УПМОГЕН РТПУФТБОУФЧБ. ьФЙ СЧМЕОЙС ИПТПЫП ЧЩТБЦЕОЩ ОБ УФЩЛБИ МБОДЫБЖФОЩИ ЪПО: ОБ ЗТБОЙГБИ УФЕРЙ Й РХУФЩОЙ, ФБКЗЙ Й УФЕРЙ, ФХОДТЩ Й ФБКЗЙ. хУФБОПЧЙФШ ЙИ ОБМЙЮЙЕ ВЩМП МЕЗЛП, РПУМЕДПЧБФЕМШОПУФШ - ЧПЪНПЦОП, ОП ФПЮОЩИ ДБФ ЧЪСФШ ВЩМП ОЕПФЛХДБ. й ФХФ С РТЕДМПЦЙМ НПЕНХ ДТХЗХ ТБУУНПФТЕФШ У ЬФПК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ЙУФПТЙА ЛПЮЕЧЩИ ОБТПДПЧ. пОЙ ЦЙЧХФ ЙУЛМАЮЙФЕМШОП ОБФХТБМШОЩН ИПЪСКУФЧПН, ЪБ УЮЕФ РТЙТПДЩ. пЧГЩ Й ЛПОЙ РЙФБАФУС ФТБЧПК, ЛПМЙЮЕУФЧП ЛПФПТПК ЪБЧЙУЙФ ПФ ЧЩРБДБАЭЕК ЧМБЗЙ, рПУЛПМШЛХ ЮЙУМЕООПУФШ УФБД ПРТЕДЕМСЕФ ВПЗБФУФЧП Й НПЗХЭЕУФЧП ЛПЮЕЧОЙЛПЧ, Б ДБФЩ ТБУГЧЕФБ ЛПЮЕЧЩИ ДЕТЦБЧ ЙЪЧЕУФОЩ ЪБ ДЧЕ ФЩУСЮЙ МЕФ, ФП НЩ НПЦЕН ПВТБФОЩН ИПДПН НЩУМЙ ЧПУУФБОПЧЙФШ РТЙТПДОЩЕ ХУМПЧЙС НЙОХЧЫЙИ ЬРПИ. чУА ОПЮШ РТПУЙДЕМЙ НЩ ОБД УПУФБЧМЕОЙЕН ИТПОПМПЗЙЮЕУЛЙИ ФБВМЙГ, ОБ ЛПФПТЩЕ ОБОПУЙМЙ ЬРПИЙ ТБУГЧЕФБ Й ХРБДЛБ ЛПЮЕЧЩИ ДЕТЦБЧ чЕМЙЛПК УФЕРЙ, Б Л ХФТХ РПМХЮЙМЙ РЕТЧЩК ЧБТЙБОФ УНЕОЩ ЛМЙНБФЙЮЕУЛЙИ ХУМПЧЙК У ФПЮОПУФША, РТЙ ЛПФПТПК ДПРХУЛ ТБЧОСМУС РТЙНЕТОП РСФЙДЕУСФЙ ЗПДБН. пЛБЪБМПУШ, ЮФП РТПДПМЦЙФЕМШОПУФШ ЛМЙНБФЙЮЕУЛЙИ РЕТЙПДПЧ ЙУЮЙУМСЕФУС ДЧХНС-РСФША ЧЕЛБНЙ. оП ЛБЛПЕ ЪОБЮЕОЙЕ ЙНЕМБ ЬФБ ЛМЙНБФПМПЗЙЮЕУЛБС ЛПОГЕРГЙС ДМС ЮЙУФП ЙУФПТЙЮЕУЛПК ЪБДБЮЙ - РПЙУЛПЧ ДТЕЧОЕК иБЪБТЙЙ? тЕЫБАЭЕЕ! чЕДШ ЕУМЙ ЮЕТЕРПЛ ИБЪБТУЛПЗП ЧТЕНЕОЙ РЕТЕЛТЩФ ОБОПУБНЙ, ЪОБЮЙФ ВХТОПЕ ХЧЕМЙЮЕОЙЕ ЧПДПУВПТБ чПМЗЙ, Б УМЕДПЧБФЕМШОП, Й РПДОСФЙЕ ХТПЧОС лБУРЙКУЛПЗП НПТС РТПЙЪПЫМЙ РПЪЦЕ ЗЙВЕМЙ иБЪБТУЛПЗП ЛБЗБОБФБ. ъОБЮЙФ, МБОДЫБЖФ ОЙЪПЧЙК чПМЗЙ ВЩМ ЙОЩН Й ИБЪБТУЛЙЕ РБНСФОЙЛЙ УМЕДХЕФ ЙУЛБФШ ОЕ ОБ ЧЩУПЛЙИ ВЕТЕЗБИ, Б Ч РПКНЕ Й ДЕМШФЕ чПМЗЙ. фБН ОЙЛФП ЕЭЕ ИБЪБТ ОЕ ЙУЛБМ, РПФПНХ ЮФП УЮЙФБМПУШ, ЮФП ОБ ОЙЪЛЙИ НЕУФБИ, РПДЧЕТЦЕООЩИ РПМПЧПДШСН РТЙ ЧЩУПЛПН ХТПЧОЕ лБУРЙС, ЦЙЪОШ МАДЕК ВЩМБ ОЕЧПЪНПЦОБ. б ЙУФПТЙЛЙ ЙУИПДЙМЙ ЙЪ ФПЗП, ЮФП ХТПЧЕОШ лБУРЙС РБДБЕФ ОЕХЛМПООП Й, УМЕДПЧБФЕМШОП, Ч VI ЧЕЛЕ ВЩМ ЗПТБЪДП ЧЩЫЕ, ЮЕН Ч XX [+12] . ч.о.бВТПУПЧ РПУПЧЕФПЧБМ НОЕ ЧУЕНЙ УЙМБНЙ ДПВЙЧБФШУС РПЕЪДЛЙ Ч ДЕМШФХ, РПФПНХ ЮФП ФБН ЕУФШ ФБЛ ОБЪЩЧБЕНЩЕ ВЬТПЧУЛЙЕ ВХЗТЩ (ПОЙ ОБЪЧБОЩ Ч ЮЕУФШ ЧРЕТЧЩЕ ЙИ ПРЙУБЧЫЕЗП ЛТХРОПЗП ТХУУЛПЗП ЕУФЕУФЧПЙУРЩФБФЕМС лБТМБ вЬТБ), ЛПФПТЩЕ ОЕ РПЛТЩЧБМЙУШ ЧПДПК РТЙ МАВПН РПДОСФЙЙ лБУРЙС Ч РПУМЕМЕДОЙЛПЧПЕ ЧТЕНС. юФП ЬФП ЪБ ЧПЪЧЩЫЕООПУФЙ, С ЕЭЕ ФПЗДБ ОЕ ЪОБМ, ОП, ЧОСЧ УПЧЕФХ, ПФРТБЧЙМУС Ч зЕПЗТБЖЙЮЕУЛПЕ ПВЭЕУФЧП ОБ ДПЛМБД П ЗЕОЕЪЙУЕ ВЬТПЧУЛЙИ ВХЗТПЧ Й РПЪОБЛПНЙМУС ФБН У ДПЛМБДЮЙЛПН, ЗЕПМПЗПН б.б.бМЕЛУЙОЩН. ьФБ ЧУФТЕЮБ ПРТЕДЕМЙМБ УХДШВХ ИБЪБТУЛПК РТПВМЕНЩ. тБЪЗПЧПТ ФТЕФЙК (У б.б.бМЕЛУЙОЩН). бМЕЛУБОДТ бМЕЛУБОДТПЧЙЮ бМЕЛУЙО ДЧБДГБФШ МЕФ ВЩМ ЗПТОЩН ЙОЦЕОЕТПН-РТБЛФЙЛПН Й ЧУЕ ЬФЙ ЗПДЩ НЕЮФБМ П ОБХЮОПК ТБВПФЕ. оБЛПОЕГ ПО УФБМ ОБЮБМШОЙЛПН ПФТСДБ аЦОПК ЗЕПМПЗЙЮЕУЛПК ЬЛУРЕДЙГЙЙ бЛБДЕНЙЙ ОБХЛ, ЙУУМЕДПЧБМ ОЕПФЕЛФПОЙЛХ ОЕЖФЕОПУОЩИ ТБКПОПЧ РТЙЛБУРЙКУЛЙИ УФЕРЕК Й ВЩМ УПЧЕТЫЕООП УЮБУФМЙЧ. оБХЮОЩЕ ПФЛТЩФЙС УДЕМБМЙУШ ЕЗП УФТБУФША, Б РТЙТПДОБС ОБВМАДБФЕМШОПУФШ Й ПРЩФ РПМЕЧПК ТБВПФЩ ПВЕУРЕЮЙЧБМЙ ХУРЕИ ЕЗП ЙУУМЕДПЧБОЙК. оП ЕНХ ФПЦЕ, ЛБЛ Й ч.о.бВТПУПЧХ, ОЕ ИЧБФБМП ФПЮОЩИ ИТПОПМПЗЙЮЕУЛЙИ ДБФ ДМС ПРТЕДЕМЕОЙС УЛПТПУФЙ ЗЕПМПЗЙЮЕУЛЙИ РТПГЕУУПЧ, РПЬФПНХ ПО ХИЧБФЙМУС ЪБ ЧПЪНПЦОПУФШ ОБКФЙ ЙИ У РПНПЭША БТИЕПМПЗЙЙ. нЙОХЧЫЙН МЕФПН ПО ПВЯЕЪДЙМ ВПМШЫХА ЮБУФШ ДЕМШФЩ чПМЗЙ Й УФЕРЙ ЧПЛТХЗ лБУРЙКУЛПЗП РПВЕТЕЦШС. пО ТБУУЛБЪБМ НОЕ П ЛХТЗБОБИ ОБ ВЕТЕЗХ ДЕМШФПЧЩИ РТПФПЛПЧ, ПВ ПЗОСИ, ЗПТСЭЙИ ОБД НПЗЙМБНЙ, ЪБВТПЫЕООЩНЙ Ч РХУФПК УФЕРЙ [+13] , П ОБКДЕООЩИ УЛЕМЕФБИ Ч ВЕТЕЗПЧЩИ ПВТЕЪБИ Й ЮЕТЕРЛБИ ВЙФПК ДТЕЧОЕК РПУХДЩ, ЛПФПТЩЕ ПО ОЕ УЮЕМ ДПУФПКОЩНЙ ЧОЙНБОЙС, ОП ЛПФПТЩЕ ЙОФЕТЕУПЧБМЙ НЕОС ВПМШЫЕ ЧУЕЗП. нЩ ХУМПЧЙМЙУШ УПЧЕТЫЙФШ УПЧНЕУФОЩК НБТЫТХФ, ЧЕТОЕЕ, НОЕ ВЩМП РТЕДМПЦЕОП РПРХФЕЫЕУФЧПЧБФШ ОБ НБЫЙОЕ ЗЕПМПЗПЧ, РПРХФОП ДЕМБС ОБВМАДЕОЙС Й УВПТЩ, Б ТБВПФХ НЩ ХУМПЧЙМЙУШ ОБРЙУБФШ УПЧНЕУФОП, ЛПЗДБ ТЕЪХМШФБФЩ ЙУУМЕДПЧБОЙК ПЛБЦХФУС Ч ОБЫЙИ ТХЛБИ. б.б.бМЕЛУЙО Ч ЬФПН ОЕ УПНОЕЧБМУС, Б С ТПВЛП ОБДЕСМУС, ОЕ ЦЕМБС ЙУЛХЫБФШ УХДШВХ. оБДП ВЩМП ЕЭЕ ХЗПЧПТЙФШ ОБЮБМШУФЧП, Б ЬФП ВЩМП ОЕРТПУФП, ФБЛ ЛБЛ ЬЛУРЕДЙГЙС НЙОХЧЫЕЗП ЗПДБ ТБУУНБФТЙЧБМБУШ ЛБЛ ОЕХДБЮБ. оП н.й.бТЗБНПОПЧ, ЧЩУМХЫБЧ НПЙ УППВТБЦЕОЙС, РПЛБЮБМ УЕДПК ЗПМПЧПК Й ДБМ НОЕ ДЧХИНЕУСЮОХА ЛПНБОДЙТПЧЛХ Ч бУФТБИБОУЛХА ПВМБУФШ. рТЙНЕЮБОЙС [+1] лПЛПЧГПЧ р.л. еЧТЕКУЛП-ИБЪБТУЛБС РЕТЕРЙУЛБ Ч и ЧЕЛЕ. м., 1932. у. 103. ч ЛТБФЛПК ТЕДБЛГЙЙ РЙУШНБ ТБУУФПСОЙЕ ПФ вХЪБОБ ДП УФПМЙГЩ иБЪБТЙЙ - йФЙМС - 30 ЖБТУБИПЧ (фБН ЦЕ. у. 81-83). [+11] чЙЪЕ ч.а. лМЙНБФ НПТЕК УПЧТЕНЕООПК бТЛФЙЛЙ. н.-м., 1940. [+12] тЩВБЛПЧ в.б. хЛБЪ. УПЮ. у. 141. [+13] ьФП ПЛБЪБМЙУШ НПЗЙМЩ НХУХМШНБОУЛЙИ НХММ ОБ ЧЩИПДБИ РПДЪЕНОПЗП ЗБЪБ, РПДПЦЦЕООПЗП ЧЕТХАЭЙНЙ ЛБЪБИБНЙ. оБДРЙУЙ ОБ НПЗЙМБИ, УДЕМБООЩЕ ЮЕФЛЙН БТБВУЛЙН ЫТЙЖФПН, ДБЧБМЙ ФПЮОХА ДБФХ - ОБЮБМП XX ЧЕЛБ.

Итиль (Атиль) - столица Хазарского каганата в середине VIII - X веков.

Местоположение

Город находился в устье Волги. Его описания оставлены в арабо-персидской географической литературе и в «Еврейско-хазарской переписке».

Археологически Итиль пока не идентифицирован. Предполагается, что он оказался смыт из-за повышения уровня Каспийского моря. Возможным кандидатом на его роль выступает Самосдельское городище у села Самосделка

В Астраханской области, в дельте Волги (исследуется с 1990). Здесь обнаружены слои IX-X веков, юртообразные жилища, огузская, булгарская и салтовская керамика, а также просматриваются контуры треугольной кирпичной цитадели. Это единственное городище такого рода в регионе.

Возник на месте зимовника как ханская ставка. Вероятно, являлся первым городским поселением в низовьях Волги. После поражения, понесённого хазарами от арабов в 737, резиденция хазарского кагана была перенесена из Семендера в прикаспийском Дагестане в более удалённую от военных действий дельту Волги. Это место оказалось очень удобным в торговом отношении: оно позволяло контролировать выход в Каспийское море. С середины VIII века начался подъём международной торговли, и Итиль превратился в крупнейший транзитный рынок.

В источниках IX века город фигурирует под именем Хамлидж (Хамлых), что может быть понято как ханский город . Название Итиль появляется в X веке. Оно употреблялось, по-видимому, иностранцами. По арабским представлениям, Итилем называлась одна половина города, тогда как вторая часть носила имя Хазаран. Каким именно частям соответствовали эти названия, неясно, так как информация противоречива. Источники хазарского происхождения называют Итилем только реку, но не город. Его название приводится в форме Казар .

В период своего расцвета город состоял из трёх частей, разделённых рекой. Сообщение между ними осуществлялась на лодках. Правая (западная) часть была административной. В ней обитал царский двор численностью около 4 тыс. человек и военный гарнизон - по разным данным, от 7 до 12 тыс. человек. Эту часть окружала крепостная стена. В стене было четверо ворот, из которых двое выходили к стоянке судов у реки, а двое позади города в степь. Между двумя частями располагался остров, где размещались дворцы двух правителей Хазарии - кагана и бека (царя) (по другим данным, каган жил внутри дворца бека). Это были единственные сооружения, выстроенные из обожжённого кирпича, остальным жителям не разрешалось строить из данного материала. Остров соединялся с одной из частей при помощи моста из лодок. Левая (восточная) часть возникла позже и являлась торговой. Она описана наиболее подробно. Здесь располагались рынки, торговые склады и бани. Жилые дома представляли собой войлочные юрты, деревянные шатры и землянки.

Население города было чрезвычайно пёстрым в этническом отношении. Мирно уживались разные религиозные общины: иудеи, мусульмане, христиане и язычники. Причём представители этих общин были выходцами из разных стран. Всех их привлекала справедливость и безопасность, господствовавшая в хазарской столице. Мусульманская колония насчитывала св. 10 тыс. чел. и состояла как из купцов, так и из ремесленников. Иудейская община состояла из купцов, прибывавших по торговым делам, и жителей, переселившихся в Хазарию, спасаясь от религиозных преследований в Византии. Из язычников особо отмечаются русы, которые составляли отдельную торговую колонию, и славяне. Этническая принадлежность других язычников и христиан не конкретизируется, но их общины тоже были значительными. Для нужд каждой конфессии существовали культовые храмы: церкви, мечети и синагоги. В городе насчитывалось около 30 квартальных мечетей со школами и одна соборная мечеть с минаретом. Для решения споров существовало семеро судей: по двое для иудеев, мусульман и христиан и один для всех язычников. Деятельность судей контролировал чиновник, назначаемый царём.

Хазары жили в столице только в зимнее время. Весной с месяца Нисана (апрель) по месяц Кислев (ноябрь) они отправлялись на свои родовые земельные участки: знать - на кочёвки, беднота - на полевые работы. В поздних описаниях указывается, что город окружали деревни и пашни. Собранный урожай доставлялся в город на телегах и лодках. Каждая из частей города, по-видимому, имела приписанную сельскую область, откуда взимались натуральные налоги.

В 968/969 Итиль был взят Святославом Игоревичем и разрушен. Уцелевшее население укрылось на островах в дельте Волги. Некоторое время город находился в оккупации, а хазарский правитель жил в изгнании на побережье во владениях Хорезма. После ухода русов царский двор смог вернуться. О дальнейшей судьбе хазарской столицы данных нет. В XI - начале XIII века в Нижнем Поволжье существовал крупный город Саксин, а в монгольское время - Сарай-Бату, но были ли они расположены на месте Итиля, неизвестно.